Как описать внешний вид персонажа. Описание внешности литературного героя Описание внешности персонажа

90 процентов входящих рукописей очень похожи. Разумеется, сюжет в них разный и героев зовут не одинаково… Но есть в них печальное общее: отсутствие каких-либо составляющих, кроме диалогов и «неприхотливого» авторского текста, поясняющего, что вообще происходит, отчего тексты больше напоминают развернутые сценарии.

Возьмем простейшую вещь: описание внешности. Я проглядываю «писательские форумы» и знаю, что мнение о важности описаний внешности героев до сих пор существует. Но вот, что странно… встречаются они в современных рукописях в соотношении 1:30. То есть на тридцать входящих рукописей максимум в одной у меня есть шанс хотя бы узнать, как выглядит персонаж! Мне видится за этим пренебрежение к художественным текстам и банальное неумение пользоваться приемом. Будем учиться?..

Чтобы вы вспомнили, что это такое:
«...Габи бьет кулаком по столу, слезы текут вместе с краской по круглой веснушчатой физиономии к морщинкам около рта. Отец отворачивается к окну, он терпеть не может, когда она плачет, а может, ему просто не нравится видеть ее такой коровой зареванной.
Сейчас ее красавицей не назовешь. Это, конечно, ужасно несправедливо, что она совсем некрасивая. Вот был бы у нее рот маленький и аккуратный, и еще брезгливый носик, тогда, может, отец бы растрогался, что она такая хорошенькая. Бывает, что из-за одной только ямочки на щеке люди влюбляются по уши, даже если это не бог весть какая королева красоты. Но когда Габи ревет, какие уж там ямочки. Никаких у нее тогда ямочек нет, как ни прискорбно об этом сообщить.»
Давид Гроссман. Бывают дети зигзаги

Видим ли мы Габи? Да. Понимаем ли мы лучше, чем герой-подросток, что происходит между девушкой и его отцом? Конечно. Дело вовсе не в том, что ему не нравятся плачущие женщины! Габи плачет из-за него, но по каким-то причинам он не может/не хочет этого изменить и, отворачиваясь, прячется, в надежде, что все как-то само «разрулится». Узнаем ли мы лучше отца? Да: он не герой-любовник - это точно.
Попутно в этих двух абзацах автор решает еще две задачи:
- мы верим ему, что повествование ведется от лица подростка;
- понимаем, что чувствует наш герой: «некрасивая» (на самом деле очень милая, пухленькая и веснушчатая) Габи очень ему симпатична. И ему хочется, чтобы отношения отца и Габи изменились. Он видит отсутствие «внешних данных», которые бы помогли девушке пленить его отца, и впоследствии именно это (симпатия, сочувствие, желание, отсутствие детали, в которую можно было бы влюбиться) толкают героя на подвиг: украсть для Габи шарф актрисы и заполучить золотой колосок великого авантюриста – «магические элементы» для обретения счастья. Таким образом описание внешности здесь является двигателем и обоснованием сюжета.

Возьмем другое произведение:
«...У него есть ключи от собственной квартиры, но не от нашей.
Ричард похож на яхтсмена, какими я их себе представляю, - высокий, светловолосый, всегда собранный и подтянутый, даже по выходным. А может, наоборот, я представляю яхтсменов похожими на Ричарда, потому что он любит ходить под парусом. У него очень длинные ноги, под нашим кухонным столом они не помещаются, и ему приходится сидеть боком. По сравнению с мамой он кажется вообще великаном: она такая крошечная, что ей приходится покупать ремни для джинсов в детском отделе, а на ремешке для часов прокалывать еще одну дырочку, чтобы часы не свалились с руки.
Мама называет Ричарда "ваше совершенство" - из-за его внешности и еще потому, что он все знает. И каждый раз, когда она его так называет, Ричард постукивает себя по правой коленке. Это он напоминает, что правая нога у него короче левой. Ко всем его правым туфлям и ботинкам приделана платформа высотой в два дюйма, чтобы ноги получались одинаковой длины. Босиком он слегка хромает.
- Скажи спасибо своей ноге, - говорит ему мама. - Только из-за нее мы тебе и разрешаем к нам заглядывать.»
Ребекка Стед. «Когда мы встретимся»

Собственно, что в данном случае описание дает автору? Через него автор как бы между прочим знакомит читателя с важными обстоятельствами жизни и взглядов одной семьи. (Обратите внимание: избегая скучнейшего пояснительно-сказительного текста «…Эта девушка из неполной семьи. Мама давно одна, но к ним в гости заглядывал симпатичный яхтсмен. Она его за муки полюбила, а он ее – за состраданье к ним.») Мы же, читатели, испытываем радость от предугадывания событий: великан и крошечная мама - противоположности притягиваются, дополняют друг друга. И опять же, главное - мы знакомимся с самой героиней. Мы уже точно можем кое-что сказать о ее взаимоотношениях с матерью: мама тут - крошечный, хрупкий ребенок. Кстати, можете ли вы по описанию в первой главе предсказать, появятся ли у Ричарда ключи от этой квартиры в предпоследней?.. И кто именно вручит их ему?.. И снова: описание внешности определяет сюжет, отзовется в нем.

Не удержусь от еще одного показательного описания другого героя Гроссмана, которого разглядывает Амнон (наш главный герой-подросток).
«Пока он разглядывал меня, я не забывал о профессиональном долге. Итак, хозяин монокля был человек пожилой, лет семидесяти, очень загорелый, цвета темной меди, с приветливым лицом иностранца. Глаза круглые, ясные и улыбчивые, какие-то младенческие, несмотря на глубокие морщины возле уголков, а брови удивительные - толстые мохнатые треугольники над глазами. А что за нос! Большой, упрямый королевский нос, будто высеченный из камня. Перед таким носом сразу хочется пасть ниц. И волосы у хозяина монокля были красивые, ухоженные: седые, волнистые и гладкие, спускающиеся ниже ушей и завивающиеся, как у старых художников.»

Да, вы будете правы, когда скажете, что оно напоминает «словесный портрет». Так и есть. Но это отнюдь не от бессилия автора. Это художественный прием. Итак, что мы узнаем из этого отрывка?
Мы убеждаемся, что Амнон - сын полицейского (об этом уже говорилось, но мало ли, что нам сказали!). К тому же мы понимаем и то, о чем не рассказывал автор: отец много занимается с Амноном, делясь профессиональными навыками; он очевидно озабочен его безопасностью (интересно, почему?) и, похоже, слегка помешан на своей работе (наверное, на то есть причины). Автор где-нибудь говорит это? Нет! Обо всем этом мы просто догадываемся…
Что мы можем по этому описанию внешности сказать о самом Амноне? Что отец для него - герой, пример для подражания. В то же время (вероятно, в отличие от отца) он обладает богатым воображением. Искренне считая себя «прозорливым сыщиком», на самом деле - увлекающийся, впечатлительный подросток. Откуда мы знаем? Как этого добивается Давид Гроссман? Нам подсказывает это смешение стилей: в сухой «словесный портрет» закрадываются восторженные прилагательные и ряд художественных ассоциаций. Впоследствии Амнону предстоит сделать открытие, что он не такой, как отец, – это ключевая идея произведения. Заметьте, пожалуйста: автор описывает одного героя, а мы узнаем из этого описания совсем о других!

Что мне кажется главным, ради чего я это писала и о чем собиралась вам сообщить:

1. Описание внешности - это важно. И не только затем, чтобы дать читателю возможность «увидеть» ваш персонаж. Это полноправные составляющие текста, которые помогают решать самые разные авторские задачи.

2. Любое описание в тексте, в том числе - описание внешности, не существует само по себе: оно подчинено идее произведения и сюжету.

3. Нельзя подходить к внешности формально: «ой, надо же рассказать, как выглядит герой». Честно: если у него нет горба, палки или шрама на лице, или еще какого выдающегося предмета - формальное перечисление цвета глаз и высоты роста никому не интересно.

4. Внешность - это не только черты и размеры. Внешность - это внутренний мир. Внешность - это диалог с миром. И, конечно, часто внешность – действительно, судьба. Особенно, если вы какая-нибудь «Непослуха» или «Задом-наперед».

5. Описание внешности - не цель, а способ рассказа. При умелом использовании он помогает вам избежать десятков нудных абзацев, в которых вы вынуждены пояснять происходящее.

6. Решать задачки с описанием внешности может стать увлекательнейшим занятием, если вы знаете, зачем вы это делаете. Как творцу, вам должно быть невообразимо приятно двумя предложениями создать у читателя нужный вам образ, вызвать правильное отношение: «А что за нос! Перед таким носом сразу хочется пасть ниц» - все, уже удалось.

7. Кстати, о носах. Не будьте банальными. Самое главное: не будьте скучными! Из того, что мне встретилось в тридцати последних рукописях: «По ступенькам со второго этажа с грохотом спустился мистер Гордон Пипкин - в меру упитанный мужчина с длинным-длинным-длинным носом и невысоким-невысоким-невысоким ростом." Возможно, по замыслу автора это должно было вызвать улыбку. Но мне тут же вспомнился Карлсон, а затем и Сирано де Бержерак:

«..А я бы о таком, заметьте,
О выдающемся предмете
Острот набрал бы целые тома,
Меняя жесты и топа...
Вот, например, из не особо острых -
Тон описательный - так шутит новичок:
Как называете вы этот полуостров,
Который вырос между ваших щек?
Развязный тон, каким острят друзья:
Вам из стакана пить нельзя -
Побьет ваш нос посуду вашу!
Позвольте подарить вам чашу?
Или почтительно-умильный;
Вы этой башнею фамильной
Давно владеете? Наивный: С дальних мест
Вы этот монумент везли для дам столичных?
Любезный: Сударь любит птичек?
Он приготовил им вместительный насест!
Ехидный: Это что? Крючок для шляп? Удобный!
Платить не надо в гардеробной!
Тон нежный: Боже мой! От дождичка и ветра
Вы заказали зонтичек ему?
Тон удивленный: Извините, это -
Вам одному?
Доброжелательный: В пылу житейских гроз,
Фиаско потерпев в каком-нибудь вопросе,
Вам нелегко повесить нос,
Зато легко повеситься на носе!
Язвительный, чуть в сторону и косо:
Но, сударь, вам решительно везет:
Не видя дальше собственного носа,
Вы все же видите широкий горизонт!
Практический: Советовать вам смею
Для носа вашего устроить лотерею;
Я вам скажу с открытою душой,
Что получивший вещь такую
Имел бы выигрыш большой,
Имея радость небольшую.
Вот так острить могли б вы наобум,
Когда бы знания имели или ум.»

Все замечания, предложения, протесты и контраргументы присылайте, пожалуйста, на мою электронную почту,
Ваша Аня Амасова

Здравствуйте девушки, как вы относитесь к высоким и узкоплечим парням, смогли ли вы встречатся с такими парнями, спрашиваю не просто так потому что и самого природа наградила узким костяком, хотя сам 193 см роста и 102 кг не толстяк, но плечи узкие из-за этого фигура смотрется не очень мужественно.

Мне важно,что бы у парня были плечи широкие.Это самый важный критерий оценки мужской фигуры для меня.Пусть невысокого роста,пусть полноватый,но с широким плечевым поясом. Вот это мое мнение..

Я сегодня только разглядывала парня высоченного (метра 2, наверное, рост), тощий, бедра узкие, ножки худеньки)))) Возраст, наверное, под 30. И вот я подумала, что не выглядит он как мужчина, а скорее, как мальчик переросток. Меня бы такой, разумеется, не привлек.

ну не только же плечи важны))) лицо симпотичное если то почему бы и нет, вообще главное чтоб не отталкивающая внешность была, и харизма)) можно быть дрищом, но при этом обсолютно по мужски себя вести. ну и быть мужчиной соотвестственно

Важны пропорции плеч относительно бедер. 102 кг и не толстяк? Куда все уходит, если нет плеч? Мускулатура хоть развитая? Есть рельеф?

Я не воспринимаю худых и/или совсем маленьких ростом. А насчёт плечей.. Главное, чтобы не уже таза были.

что за глупости?

женщин возбуждает в первую очередь мозг мужчины, если ты веселый и забавный, умный то все равно)

ну да, косноязычие меня оттолкнет больше! Читайте книжки, автор, раз плечи узкие!)

а я всегда с худыми встречалась.

внешность не важна, мне всякие нравились (но не по внешности, а различным умственным качествам). но если говорить только о внешности, то очень нравятся широкоплечие.

Мой типаж! Ты откуда?

Ну прям тощие парни как то не очень.Я бы с таким не стала встречаться,не мое точно.Как и мужчины под 150-200 кг

ну я с худощавыми, скорее..а сейчас тоже худой и высокий (но не очень высокий) нравится, с узкой костью. но умный очень. не знаю, во что это выльется всё

я вот не могу, когда у парня живот свисает. сразу отталкивает и "не стоит". по мне, так лучше пускай худой совсем..хотя во всем лучше мера, конечно 🙂

Худой,в меру и высокий это очень даже неплохо.:-)Я говорю о тех кто выглядит по настоящему тощими,не привлекательно ведь ну совсем)

ну это да. но мне кажется, им довольно легко можно подкачаться за полгода — не вижу тут проблемы)

Широкие плечи, тонкая талия, если можно так сказать о мужчине)) — вот что меня привлекает. За это я могу даже простить ему лёгкую кривизну ног)) и невысокий рост.

Вы высокий, это хорошо. Качайтесь, с мышцами плечи станут выглядеть шире.

занимаюсь в зале, мышци по немногу растут, но свой костяк я уже не сделаю шире, как говорится что дано природой

Внешне мне абсолютно не нравятся узкие плечи у парня, рост тоже для меня высоковат, не люблю чувствовать себя карликом, когда нахожусь рядом со своим мужчиной — вобщем внешне вы не мой типаж. Если же вы можете покорить и очаровать девушку чем-то другим, то почему бы и нет — можно и повстречаться.

если лицо приятное и нет огромного круглого живота, тогда мог бы понравиться.

в зале я уже 2 года пашу до седьмого пота

цитатирую с другого форума.

ширина костяка задается генетически и изменить ее нельзя.

отдельно расширить плечи без общего набора ММ тоже нельзя, дельты это небольшие мышцы и качая только их желанного эффекта не будет.

Но можно увеличить общую мышечную массу всего торса и объем грудной клетки.

это тяжелые базовые упражнения на общий набор ММ.

Для грудной клетки — т.н. дыхательные приседания по 20 повторов суперсетом с дыхательны пулловером

ну и занятия плаванием, греблей, бегом, велосипедом — все то что заставляет активно дышать и развивает объем легких.

Милые дамы, мне 75 лет, и я можно сказать относительно недавно открыл для себя что такое настоящая насыщенная сексуальная жизнь во всей полноте. В молодости я даже не помышлял о том что бы участвовать в оргии с несколькими девушками, когда они садятся мне на лицо и стегают по заднице хлыстом, связывают и тп.

Это придаёт невероятный заряд бодрости и позитива, жизнь во всей её яркой полноте.

Хочу спросить у прекрасной половины молодого поколения, интересуют ли вас подобные вещи и насколько вы открыты для нового опыта и новых впечатлений? Эротического плана..

Вызывает ли у вас лукавые трепетные эмоции мысль об отношениях с довольно пожилым мужчиной?

Ещё я люблю наказывать молодых девушек ладонью или ремнём по попе. У меня есть невестка, но пока я не решаюсь совершать какие бы то ни было поползновения в её сторону или намекать. только позволяю себе фривольные шутки. В общем боюсь обидеть сына и вызвать скандал.

Но я считаю что мы приходим в этот мир что бы потреблять яркие чувственные впечатления и жизнь вероятнее всего одна. так что не хочется отказывать себе в простительных желаниях.

Как вы уважаемые барышни на это смотрите?

Моё фото http://i.ytimg.com/vi/XeH2_TG-W78/0.jpg

Я был уже в достаточно зрелом возрасте когда стал практиковать порку в сексуальной жизни, хотя ещё в детстве когда получал от мамы ремня я замечал за собой необъяснимую тягу и двойственные чувства связанные с темой порки. Это не значит что я кончал на маминых коленях или на диване прямо во время наказания, было довольно больно и обидно. но оставалось такое странное страстное послевкусие. я мастурбировал прикасаясь к следам от ремня на своих ягодицах и сладко засыпал.

Но не смотря на это я не включал порку в вою сексуальную жизнь на протяжении молодости. это большое упущение. Но сейчас есть больше условий для этого я очень рад что хоть что то поменялось в общественном отношении к этой теме

Мы с моей тридцатилетней подругой часто выезжаем в сельскую местность, в мой уютный загородный дом. И честно говоря хозяйственная часть всего этого дела интересует меня в меньшей степени, нежели сама. "культурная программа". Садик пребывает почти что в диком запустении, это даже придаёт какое то особое очарование нашему уютному убежищу.

У нас растут вишни и подруга очень ценит вишнёвые розги на своей попке, мы проводим время в атмосфере интимного уединения, занимаемся сексом.

Любим обыгрывать различные ролевые сценарии, она заголяет попочку и подкладывает под живот подушку.

Я секу её розгой по выпуклой попке, на коже остаются прекрасные тонкие полоски и она мило и задорно кричит. Потом я ласково смазываю её ягодицы кремом. Иногда после порки мы занимаемся анальным сексом.

Потрясающая чувственная дама!

Некрасиво, когда очень широкие плечи и очень маленькая голова. Смотрится, как мутант. А так, конечно, спортивная фигура привлекает больше.)

Если парень уверен в себе,самодостаточен, с отличным чувством юмора,ироничным взглядом на жизнь,умеющий одной фразой восхитить тебя или рассмешить, у которого есть Дело-то бог с ними,с плечами.

102 кг при узком костеке даже при 193 см роста,что то многовато.Или у тебя только плечи узкие?Скинь фотку,(без лица) так понятнее будет,может зря гонишь на плечи.

Внешность обманчива. не важно красивый,страшный. лишь бы человек хороший и любил

я вообще на внешность не обращаю внимание главное чтобы не жадный был и не воняло от парня не пойми чем

надо же какие женщины бывают неприхотливые))

Источник:
Внешность парня
Здравствуйте девушки, как вы относитесь к высоким и узкоплечим парням, смогли ли вы встречатся с такими парнями, спрашиваю не просто так потому что и самого природа наградила узким костяком, хотя сам 193 см роста и 102 кг не толстяк, но плечи узкие
http://www.woman.ru/relations/men/thread/4335012/

Описание внешности парня

Просто забудьте об этом.

Не для каждой истории нам действительно нужно знать, как выглядит персонаж. Если вы пишете миниатюру на две страницы, где главная героиня выиграет в лотерею благодаря счастливому случаю, так ли нам нужно знать, какого цвета на ней была блузка?

Так и в больших произведениях: к чему описывать внешность персонажа, который просуществует не более нескольких страниц? Чтобы потом, снимая фильм по вашей книге, пятому лучнику в седьмом ряду не забыли сделать рыжие кудри?

Если так нужно описать внешность, но все описания идут по нашему «любимому» шаблону, просто сделайте из них настоящие анкеты для каждого персонажа и поместите их в конце книги, или перед началом. Так, например, поступали драматурги-классики (вспомните Гоголя), вынося список персонажей и их описания перед пьесой.

Анкета может иметь вид:

Ну или что вы хотите указать. Можно даже рост/вес циферками. Какая-никакая, а у вас уже появится собственная фишка, которая выделит ваше творчество среди других произведений. Плюс, текст не будет загружен останавливающими все действие описаниями.

Да, героя желательно максимально сформировать в голове у читателя за одну-две страницы. Но не обязательно делать это одним массивным абзацем. Это все равно, что попытаться затолкнуть в человека тарелку супа одним махом. Так и подавиться можно.

Нет уж, давайте лучше будем скармливать его читателю по ложечке. Сначала подметьте одну деталь, потом вторую, затем и третью, и все это, не прерывая действия. Так хоть будет надежда, что читатель не пропустит все это и будет в курсе внешности персонажа. Старания не пропадут зря.

А теперь серьезно.

Но, если вы уже были на этом этапе, попробуйте шагнуть дальше – придумайте особую манеру для героя. Поначалу вообще откажитесь от всех атрибутов классического «анкетного» описания внешности. Описывайте героев чем угодно, только не их волосами, глазами, ростом, весом, цветом кожи и одеждой. Можете придумать им хриплый голос – тоже баян, но уже ничего. Вечную улыбку на лице или, наоборот, обиженное выражение – еще лучше.

«Он был мне неприятен из-за своего дурного запаха и тучного вида.»

«Этот парень только и делал, что размахивал руками и подкреплял свои слова незамысловатыми жестами».

(Фанаты Гарри Поттера вспомнят, что Хагрид активно жестикулировал при разговоре. Но узнала я об этом почему-то, в пятой книге.)

Все зависит только от вас.

Выпишите всю внешность персонажа на отдельный листок. А теперь, возьмите карандаш и придумайте хотя бы по пять синонимов к каждому слову, словосочетанию. Это могут быть и метафоры, и эпитеты, преувеличения – не обязательно быть точными. Просто откопайте в своей голове все, что напоминает вам это описание.

«У нее были золотые волосы»

Шаг за шагом заменяем:

«Она была блондинкой»

«Её шевелюра напоминала золотую сокровищницу кардинала»

«Её волосы были похожи на солнце»

Пример из описания персонажа одной из ролевых:

«Очевидцы говорили, что на голове у нее поселился рыжий еж. Сама девушка искренне верила, что это волосы.».

Превратите свои описания в пиршество языка – и ваш читатель не сможет их забыть, даже если захочет. Некоторые люди, кстати, с особым удовольствием читают красиво написанные тексты, лишь из-за стиля. Они просто наслаждаются слогом. Почему бы не порадовать таких читателей?

Еще один прием. Вместо того, чтобы везде всовывать надоедливый глагол «быть» в прошедшем времени, лучше придумать какое-нибудь действие.

Те же самые разнесчастные волосы могут: быть (плохо), лежать на плечах (уже лучше), струиться по плечам, развеваться на ветру, лезть в лицо пассажирам в метро, могут торчать, свисать, путаться, сплетаться и так далее.

«По плечам девушки струились золотые, как сокровища кардинала, волосы» – тоже плоховато, кстати. Так что ищите свой стиль.

«Она резко развернулась, и золотая волна её волос промелькнула прямо у меня перед глазами».

Здравствуйте, дорогие читатели!

Сегодня я бы хотела с вами немного порассуждать на тему, как красиво, грамотно, литературно давать описание своего персонажа. Разумеется, с проблемой того, как лучше представить героя читателю, сталкивались все начинающие и уже довольно опытные авторы. В этой статье я поделюсь с вами своим опытом и постараюсь дать вам несколько советов.

Основы

Для каждого литературного и около литературного произведения, конечно, очень важны образы героев. И у каждого автора, безусловно, есть свой стиль и свои предпочтения - свой характерный почерк. Литературоведы с легкостью могут отличить описание персонажа, данное, например, Львом Толстым от описания персонажа в произведении Гоголя (что уж там: возможно даже различить описание застолья). К чему я это говорю? К тому, что постепенно у авторов складывается неповторимый стиль, но так или иначе все великие начинали с малого, с основ, с простых приемов создания образа, которые потом дополняли своими индивидуальными чертами.

И вот вам мой первый и самый главный совет. Читайте классическую литературу. Обращайте внимание на то, как авторы преподносят героя, какие слова они для этого используют. Поверьте, классика литературы- самый большой и объемный кладезь знаний, если только вы можете ее вдумчиво читать. Я сама создавала свой стиль (это касается не только описания персонажа), подмечая для себя какие-то приемы великих писателей. Вы, конечно, можете порыться в Интернете, и там найти советы по писательскому мастерству, однако свой собственный опыт, свои собственные наработки важнее . Никто другой не скажет вам, как лучше, - а если и скажет, то вы вряд ли сумеете этими приемами воспользоваться в полной мере, взяв от них пользы по максимуму, но, безусловно, вы можете на них ориентироваться, имея их в виду.

Если этим вступлением я еще не отвратила вас от чтения моей статьи, перейдем же к сути.

Для начала давайте определим, из чего складывается вообще весь образ персонажа. Литературный образ героя включает в себя в первую очередь:

Портрет (описание внешности)

Внутреннюю речь (мысли)

Поступки

Отношение других персонажей к данному герою и наоборот

Это главные составляющие любого образа в произведении. Сейчас нас интересует первое - портрет, о нем и будем дальше вести речь.

Но прежде необходимо заметить, что существует так называемая система образов . Герои в книге (в фанфике) выполняют свои роли и имеют свое назначение. И в зависимости от того, какую роль выполняет герой, авторы по-особому создают описания. В системе образов выделяют персонажей (от большего к меньшему):

Главных - они обладают полноценными самостоятельными характеристиками, принимают участие во всех (или практически во всех) основных событиях сюжета.

Второстепенных - как и главные, обладают полноценными самостоятельными характеристиками, активно участвуют в развитии сюжета, но далеко не во всех его событиях.

Эпизодических - появляются в нескольких (или одном) эпизодах, самостоятельными характеристиками практически не наделены.

Внесценических - не появляются ни в одном из эпизодов, но о них упоминают другие герои произведения.

Итак, повторюсь, что градация «важности» идет сверху вниз - то есть образам главных героев должно быть уделено больше всего внимания, образам второстепенных - чуть меньше, образы эпизодических должны быть набросаны несколькими штрихами. Надеюсь, что эти категории в дополнительных комментариях не нуждаются. Однако я все же отдельно поясню, что такое внесценические персонажи. Обычно они служат для формирования каких-то событий сюжета и/или для выражения авторского отношения к тем или иным вопросам. Объясню на абстрактном, выдуманном мной, примере.

Представим ситуацию: крестьян далекой деревни Запустыновка всячески притесняет помещик Обалдеев. И бедные крестьяне от безысходности решают обратиться за помощью к великому императору.
- Давайте-ка, ребятушки, напишем жалобу нашему батюшке-императору, - говорит староста на собрании общины. - Он мудрый, справедливый, он рассудит нас со злодеем-помещиком и накажет его по справедливости.
- Да, батюшка-император не оставит бедных своих подданных в беде! - вторят ему общинники.
И вот подают крестьяне Запустыновки челобитную императору, а спустя два месяца забирают помещика Обалдеева жандармы и бросают его, негодяя, в темницу темную.

Таким образом, автор «закадрово» выводит на сцену благородного и справедливого императора (внесценического персонажа), который спасает бедных и униженных в безвыходной ситуации. С помощью этого автор желает, возможно, аккуратно подмазаться к правящему императору; чтобы император, когда увидел бы произведение сего писателя, непременно бы сказал: «Ох, какой он молодец, каким хорошим меня написал», - да и пожаловал бы писателю свою милость. А может быть, автору просто необходимо было посадить помещика Обалдеева в темницу, чтобы в этой темнице Обалдеев познакомился с сатанистом, вызывал дьявола, и там дальше пошла бы свистопляска.

В связи с обращением к понятию
системы образов, я хочу сразу указать на типичную ошибку фикрайтеров. Часто (даже чересчур) автор сосредоточивает свое внимание исключительно на главных - порою главном - персонажах, стараясь как можно лучше раскрыть его, и при этом совершенно забывает о второстепенных, делая таким образом из последних - персонажей эпизодических. И получается, что, хотя де-юре в фанфике много героев, де-факто читатель отчетливо видит только нескольких или вовсе одного. Если вы не против, приведу аллегорию: вот представьте на мгновение, что было бы, коли бы ночью на небе горела ровно одна яркая-преяркая звезда, а других не было бы вовсе или их затмевал бы свет той самой единственной? Полагаю, было бы скучно. Красиво, когда на небе много звезд и каждая из них светит по-своему. Так же и в произведении: все герои-звездочки должны источать определенный свет, чтобы читатель не воспринимал их как картонки бездушные. Иначе фанфик просто не увлечет читателей, а его главным героям будет грозить клеймо Мэри-Сью. Поэтому, дорогие авторы, следите за тем, чтобы все герои удостоились вашего внимания в той мере, в какой это необходимо для их роли - главной, второстепенной или эпизодической.

Итак, определив основные составляющие образа и определив, какую роль могут играть герои в произведении, перейдем непосредственно к вопросу создания этого самого образа.

Внешность.

Статическое описание - описание, представленное в виде отдельного эпизода; то есть, давая портрет в статике, автор в одном-двух абзацах описывает своего героя, а в процессе повествования добавляет лишь какие-то мелкие, незначительные черты.

Динамическое описание - описание, в основном складывающееся в процессе повествования из отдельных деталей.

Это два основных принципа, первый из которых вы можете найти в литературе 18-19 веков, а последний особенно характерен для произведений, где повествование ведется от первого лица. Прежде чем начать описание, определите для себя, что - статику или динамику - вы берете.

Кроме того, есть еще один основополагающий прием воссоздание внешности - прием «на людях» . В этом случае автор описывает, как на героя реагируют другие персонажи произведения.

Например:

«Между тем вскоре король обратил все свое внимание на принцессу Екатерину, чье прелестное лицо поразило его еще тогда, когда под Руаном кардинал Юрсен впервые представил ему ее портрет <...> Король Генрих попросил день сроку, чтобы ознакомиться с возражениями французов и сделать свои замечания. Потом он встал, подал руку королеве и принцессе Екатерине и проводил их до самого шатра, выказывая почтение и нежнейшую вежливость, красноречиво говорившие о том впечатлении, какое произвела на него дочь французских королей».

А. Дюма, «Изабелла Баварская».

В этом описании нет конкретных деталей портрета, однако читатель уже представляет себе Екатерину, как писаную красавицу. Это ощущение складывается за счет того, что читатель видит, как к Екатерине отнесся Генрих: выказывает почтение и нежнейшую вежливость. Добавьте к этому один абзац, данный Дюма чуть ранее, и вы получите полноценное описание, достаточное для персонажа эпизодического:

«Девочка, что лежала у ног королевы, положив головку ей на колени, и чьи маленькие ручки Изабелла держала в своей руке, - темные, убранные жемчугом крупные локоны ребенка выбивались из-под златотканой шапочки, ее бархатистые, как у итальянок, глаза в едва заметной улыбке бросали такие кроткие взоры, что они казались несовместимыми с их чернотой, - девочка эта была юная принцесса».

Вообще, эпизодичный персонаж может не иметь совершенно никакого описания. Порой достаточно бывает подчеркнуть какую-нибудь выделяющуюся деталь внешности. Например:

«Когда Марк приблизился к покоям возлюбленной, он услышал странные голоса. В коридоре неподалеку от дверей, что вели в заветную комнату, стояли два мужчины. У одного из них на спине был горб, который как будто придавливал своей тяжестью хозяина к земле; другой же, напротив, был статен, высок и во всем хорош собой. Горбатому постоянно приходилось задирать голову, чтобы видеть собеседника, и это его явно раздражало.
- И что же, скажи на милость, ты собираешься делать? - спросил горбун.
- Не знаю, не решил еще, - развязно ответил его высокий собеседник.
Марк вздрогнул: чувство гадостливости охватило его при виде этих господ. Он решил поскорее убраться отсюда и, прижавшись к стене, незаметно проскользнул к покоям Леи».

Горбун и высокий мужчина - персонажи эпизодичные. Но беглое указание их отличительные черты позволило сделать кратенькое описание чуть интереснее. Кроме того, говоря о «чувстве гадостливости», охватившем Марка, мы даем возможности не только для умственного, но и для эмоционального восприятия персонажей.

Теперь о том, когда следует употреблять тот или иной вид описания. Статическое описание внешности персонажа лучше использовать, если вы пишите фанфик макси или хотя бы миди, то есть его очень условно можно сравнить с романом. Проще говоря, если в фанфике фигурирует много героев, лучше сразу описать их внешность и бегло обозначить черты характера, далее добавляя только незначительные элементы. В противном случае, если вы будете вплетать детали внешности постепенно, читателю сложно будет воспринимать героев целостно. Образы просто-напросто расплывутся в воображениях читателей, что, конечно, будет мешать восприятию произведения в целом.

Кроме того, я бы советовала воздержаться от объемного статического описания в фанфиках с повествованием от первого лица (это вовсе не значит, что его нельзя использовать, просто не переусердствуйте). И пожалуйста, забудьте, забудьте о такой вот форме описания:

«Здравствуйте. Меня зовут Маша. У меня голубые глаза и зеленые волосы. Другие девчонки мне завидуют, потому что у меня длинные и красивые ноги. Грудь, правда, подвела - всего лишь пятый размер, а мальчикам моего города нравятся девочки с грудью не меньше десятого размера. Вообще, во мне много недостатоков. Я слишком грубая и циничная. А еще у меня толстые пальцы. Вот это прям самое ужасное. Хотя многим не нравится, как я одеваюсь: рваные джинсы и длинные широкие футболки, а из обуви предпочитаю туфли на пятидесятисантиметровых каблуках».

В повествованиях от первого лица у хоть сколько-нибудь заслуженных писателей вы никогда, никогда не увидите описания рассказчика (того самого первого лица, главного героя), которое дает он сам. Как простейший пример - «Капитанская дочка», Пушкина: о внешности Петра Гринева, главного героя, неизвестно ничего. И причина этому проста: когда автор выбирает повествование от первого лица, он преследует цель раскрыть какие-либо душевные переживания, которые почти никогда не имеют никакого отношения ко внешности. Первое лицо дает возможность автору глубже изучить мысли и чувства героев, и именно поэтому к нему склонялись некоторые писатели, и, повторюсь, в таком случае внешность отходит на второй план. И, когда в фанфике рассказчик начинает описывать себя самого да если еще с самого начала, выглядит это ужасно нелепо. Конечно, в повествовании от первого лица допускается статичное описание другого героя от лица рассказчика, например:

«Полковник Мирза был страшный человек; лицо его, исполосованное бог весть чьими саблями, казалось исчерченным таинственными письменами Корана. У него была смуглая кожа и широкие скулы, а раскосые, мрачно горевшие глаза его обладали удивительным свойством: они всегда смотрели на вас с портрета, где бы вы ни стояли: прямо перед ним или в стороне. Но товарищ мой Селим ничем не походил на своих предков. Мать его, на которой старик Давидович женился в Крыму, была не татаркой, а уроженкой Кавказа. Я ее не знал, но говорили, что была она красавица из красавиц и что Селим похож на нее как две капли воды».

Г. Сенкевич, «Ганя»

Но повторяю: забудьте о статичном описании самого рассказчика! Если уж очень хочется дать описание его внешности, то лучше используйте динамичное описание, то есть постепенно и ненавязчиво показывайте какие-то отдельные черты внешности. Как это сделать? Ну, например:

«Я подошла к Алексею Васильевичу и окликнула его.
- Здравствуйте, - сказала я, когда он обернулся.
- О, Наташа, это ты! - воскликнул мужчина радостно, протягивая мне руку для пожатия. - Рад тебя видеть.
Я с трудом улыбнулась. Моя хрупкая ладошка утонула в его мозолистой руке. Получилось, что мы не друг другу руки пожали, а он сжал мою, да так сильно, что костяшки хрустнули. Он этого и не заметил и, отпустив мою руку, сразу завел разговор на свою любимую тему. А я печально взглянула на свои тонкие, такие аккуратные пальцы - они отвратительно покраснели, словно если бы я их в кипяток окунула. Как же все-таки Алексей Васильевич неловок!»

«Его слова были ужасно обидны, но я не показала своих чувств. Лишь одна одинокая слеза скатилась по щеке и, упав, утонула в черных волосах, заплетенных в косу».

Большего я подсказать не могу - тут уж дело только в вашем воображении и фантазии. Вы можете вставлять маленькие описания деталей внешности рассказчика туда, где вам это кажется уместнее.

На одно хочу особо обратить ваше внимание. Излюбленным у многих авторов при описании от первого лица является так называемый прием «зеркала-фотографии» : описание героя подается тогда, когда он смотрит в какую-либо зеркальную поверхность или на фотографию. Да, это действительно удобно: можно в повествование от первого лица «вделать» статичное описание рассказчика. Но, поверьте, в мою модераторскую бытность я столько "произведений" видела, где на первых же страницах использовался этот "гениальный" прием, что от него уже рябить в глазах начинало. «Зеркальное» описание, увы, больше неоригинально - оно стало штампом. Поэтому я бы советовала вам искать иные пути изображения внешности. Это, конечно, не значит, что вы вовсе не должны пользоваться «зеркальным» описанием - все на ваше усмотрение.

Теперь же поговорим более конкретно об общих приемах описания внешности.

Давайте начнем с длинных описаний. Очень показателен в этом плане стиль Вальтера Скотта. Взгляните:

«Кавалькада состояла из десяти человек; двое, ехавшие впереди, были, по-видимому, важные особы, а остальные – их слуги. Сословие и звание одной из этих особ нетрудно было установить: это было, несомненно, духовное лицо высокого ранга. На нём была одежда монаха францисканца, сшитая из прекрасной материи, что противоречило уставу этого ордена; плащ с капюшоном из самого лучшего фламандского сукна, ниспадая красивыми широкими складками, облекал его статную, хотя и немного полную фигуру.
Его лицо так же мало говорило о смирении, как и одежда – о презрении к мирской роскоши. Черты его лица были бы приятны, если бы глаза не блестели из-под нависших век тем лукавым эпикурейским огоньком, который изобличает осторожного сластолюбца. Впрочем, его профессия и положение приучили его так владеть собой, что при желании он мог придать своему лицу торжественность, хотя от природы оно выражало благодушие и снисходительность. Вопреки монастырскому уставу, равно как и эдиктам пап и церковных соборов, одежда его была роскошна: рукава плаща у этого церковного сановника были подбиты и оторочены дорогим мехом, а мантия застёгивалась золотой пряжкой, и вся орденская одежда была столь изысканна и нарядна, как в наши дни платья красавиц квакерской секты: они сохраняют положенные им фасоны и цвета, но выбором материалов и их сочетанием умеют придать своему туалету кокетливость, свойственную светскому тщеславию.
Почтенный прелат ехал верхом на сытом, шедшем иноходью муле, сбруя которого была богато украшена, а уздечка, по тогдашней моде, увешана серебряными колокольчиками. В посадке прелата не было заметно монашеской неуклюжести – напротив, она отличалась грацией и уверенностью хорошего наездника. Казалось, что как ни приятна была спокойная иноходь мула, как ни роскошно его убранство, всё же щеголеватый монах пользовался таким скромным средством передвижения только для переездов по большой дороге»

«Спутником духовной особы был человек высокого роста, старше сорока лет, худощавый, сильный и мускулистый. Его атлетическая фигура вследствие постоянных упражнений, казалось, состояла из одних костей, мускулов и сухожилий; видно было, что он перенёс множество тяжёлых испытаний и готов перенести ещё столько же. На нём была красная шапка с меховой опушкой из тех, что французы зовут «mortier» за сходство её формы со ступкой, перевёрнутой вверх дном. На лице его ясно выражалось желание вызвать в каждом встречном чувство боязливого почтения и страха. Очень выразительное, нервное лицо его с крупными и резкими чертами, загоревшее под лучами тропического солнца до негритянской черноты, в спокойные минуты казалось как бы задремавшим после взрыва бурных страстей, но надувшиеся жилы на лбу и подёргивание верхней губы показывали, что буря каждую минуту может снова разразиться. Во взгляде его смелых, тёмных, проницательных глаз можно было прочесть целую историю об испытанных и преодолённых опасностях. У него был такой вид, точно ему хотелось вызвать сопротивление своим желаниям – только для того, чтобы смести противника с дороги, проявив свою волю и мужество. Глубокий шрам над бровями придавал ещё большую суровость его лицу и зловещее выражение одному глазу, который был слегка задет тем же ударом и немного косил.
Этот всадник, так же как и его спутник, был одет в длинный монашеский плащ, но красный цвет этого плаща показывал, что всадник не принадлежит ни к одному из четырех главных монашеских орденов. На правом плече был нашит белый суконный крест особой формы. Под плащом виднелась несовместимая с монашеским саном кольчуга с рукавами и перчатками из мелких металлических колец; она была сделана чрезвычайно искусно и так же плотно и упруго прилегала к телу, как наши фуфайки, связанные из мягкой шерсти. Насколько позволяли видеть складки плаща, его бёдра защищала такая же кольчуга; колени были покрыты тонкими стальными пластинками, а икры – металлическими кольчужными чулками. За поясом был заткнут большой обоюдоострый кинжал – единственное бывшее при нём оружие».

«Седрик был удивлён и недоволен тем, что его воспитанница по такому случаю появилась на людях, тем не менее он поспешил ей навстречу и, взяв за руку, с почтительной торжественностью подвёл к предназначенному для хозяйки дома креслу на возвышении, по правую руку от своего места. Все встали при её появлении. Ответив безмолвным поклоном на эту любезность, она грациозно проследовала к своему месту за столом <...> Ровена была прекрасно сложена и высока ростом, но не настолько высока, однако ж, чтобы это бросалось в глаза. Цвет её кожи отличался ослепительной белизной, а благородные очертания головы и лица были таковы, что исключали мысль о бесцветности, часто сопровождающей красоту слишком белокожих блондинок. Ясные голубые глаза, опушённые длинными ресницами, смотрели из-под тонких бровей каштанового цвета, придававших выразительность её лбу. Казалось, глаза эти были способны как воспламенять, так и умиротворять, как повелевать, так и умолять. Кроткое выражение больше всего шло к её лицу. Однако привычка ко всеобщему поклонению и к власти над окружающими придала этой саксонской девушке особую величавость, дополняя то, что дала ей сама природа. Густые волосы светлорусого оттенка, завитые изящными локонами, были украшены драгоценными камнями и свободно падали на плечи, что в то время было признаком благородного происхождения. На шее у неё висела золотая цепочка с подвешенным к ней маленьким золотым ковчегом. На обнажённых руках сверкали браслеты. Поверх её шёлкового платья цвета морской воды было накинуто другое, длинное и просторное, ниспадавшее до самой земли, с очень широкими рукавами, доходившими только до локтей. К этому платью пунцового цвета, сотканному из самой тонкой шерсти, была прикреплена лёгкая шёлковая вуаль с золотым узором. Эту вуаль при желании можно было накинуть на лицо и грудь, на испанский лад, или набросить на плечи.
Когда Ровена заметила устремлённые на неё глаза храмовника с загоревшимися в них, словно искры на углях, огоньками, она с чувством собственного достоинства опустила покрывало на лицо в знак того, что столь пристальный взгляд ей неприятен. Седрик увидел её движение и угадал его причину».

«Айвенго»

Вот вам совершенно полноценное статичное описание - оно действительно реалистичное и очень непредвзятое. Заметьте, какие слова и словосочетания использует Вальтер Скотт, как он переплетает черты внешности с характером. Каждая черта лица у него свидетельствует о черте характера: «Во взгляде его смелых, тёмных, проницательных глаз можно было прочесть целую историю об испытанных и преодолённых опасностях... Глубокий шрам над бровями придавал ещё большую суровость его лицу и зловещее выражение одному глазу, который был слегка задет тем же ударом и немного косил». И вот этого уже достаточно, чтобы читатель насторожился, подумал, что представленный ему человек суров, жесток, бесстрашен. «Черты его лица были бы приятны, если бы глаза не блестели из-под нависших век тем лукавым эпикурейским огоньком, который изобличает осторожного сластолюбца», - после такого описания читатель уже испытывает недоверие к герою (за счет союза «если бы»), может быть даже легкую неприязнь. «Цвет её кожи отличался ослепительной белизной, а благородные очертания головы и лица были таковы, что исключали мысль о бесцветности, часто сопровождающей красоту слишком белокожих блондинок», - а из этого описания мы можем вынести, что Ровена - незаурядная, яркая личность с запоминающей внешностью.

Какой вывод мы можем сделать? При описании внешности вы можете дополнять ее прямым пояснением о том, каков же характер героя. Если вы укажете на черты характера при описании внешности, неискушенному читателю будет более понятен герой, его образ будет ярче и контрастнее. Кроме того, вы можете описать, как к персонажу относились другие или какие чувства внушал он другим при первом взгляде.

Теперь посмотрим на описание персонажей в том же «Айвенго», в котором были использованы несколько другие приемы.

«Два человека оживляли эту картину; они принадлежали, судя по их одежде и внешности, к числу простолюдинов, населявших в те далёкие времена лесной район западного Йоркшира. Старший из них был человек угрюмый и на вид свирепый. Одежда его состояла из одной кожаной куртки, сшитой из дублёной шкуры какого-то зверя, мехом вверх; от времени мех так вытерся, что по немногим оставшимся клочкам невозможно было определить, какому животному он принадлежал. Это первобытное одеяние покрывало своего хозяина от шеи до колен и заменяло ему все части обычной одежды. Ворот был так широк, что куртка надевалась через голову, как наши рубашки или старинная кольчуга. Чтобы куртка плотнее прилегала к телу, её перетягивал широкий кожаный пояс с медной застёжкой. К поясу была привешена с одной стороны сумка, с другой – бараний рог с дудочкой. За поясом торчал длинный широкий нож с роговой рукояткой; такие ножи выделывались тут же, по соседству, и были известны уже тогда под названием шеффилдских. На ногах у этого человека были башмаки, похожие на сандалии, с ремнями из медвежьей кожи, а более тонкие и узкие ремни обвивали икры, оставляя колени обнажёнными, как принято у шотландцев. Голова его была ничем не защищена, кроме густых спутанных волос, выцветших от солнца и принявших тёмно-рыжий, ржавый оттенок и резко отличавшихся от светло-русой, скорей даже янтарного цвета, большой бороды. Нам остаётся только отметить одну очень любопытную особенность в его внешности, но она так примечательна, что нельзя пропустить её без внимания: это было медное кольцо вроде собачьего ошейника, наглухо запаянное на его шее. Оно было достаточно широко для того, чтобы не мешать дыханию, но в то же время настолько узко, что снять его было невозможно, только распилив пополам <...> Возле свинопаса (ибо таково было занятие Гурта) на одном из поваленных камней друидов сидел человек, который выглядел лет на десять моложе первого. Наряд его напоминал одежду свинопаса, но отличался некоторой причудливостью и был сшит из лучшего материала. Его куртка была выкрашена в ярко-пурпурный цвет, а на ней намалёваны какие-то пёстрые и безобразные узоры. Поверх куртки был накинут непомерно широкий и очень короткий плащ из малинового сукна, изрядно перепачканного, отороченный ярко-жёлтой каймой. Его можно было свободно перекинуть с одного плеча на другое или совсем завернуться в него, и тогда он падал причудливыми складками, драпируя его фигуру. На руках у этого человека были серебряные браслеты, а на шее – серебряный ошейник с надписью: «Вамба, сын Безмозглого, раб Седрика Ротервудского». Он носил такие же башмаки, что и его товарищ, но ремённую плетёнку заменяло нечто вроде гетр, из которых одна была красная, а другая жёлтая. К его шапке были прикреплены колокольчики величиной не более тех, которые подвязывают охотничьим соколам; каждый раз, когда он поворачивал голову, они звенели, а так как он почти ни одной минуты не оставался в покое, то звенели они почти непрерывно. Твёрдый кожаный околыш этой шапки был вырезан по верхнему краю зубцами и сквозным узором, что придавало ему сходство с короной пэра; изнутри к околышу был пришит длинный мешок, кончик которого свешивался на одно плечо, подобно старомодному ночному колпаку, треугольному ситу или головному убору современного гусара. По шапке с колокольчиками, да и самой форме её, а также по придурковатому и в то же время хитрому выражению лица Вамбы можно было догадаться, что он один их тех домашних клоунов или шутов, которых богатые люди держали для потехи в своих домах, чтобы как-нибудь скоротать время, по необходимости проводимое в четырех стенах.
Подобно своему товарищу, он носил на поясе сумку, но ни рога, ни ножа у него не было, так как предполагалось, вероятно, что он принадлежит к тому разряду человеческих существ, которым опасно давать в руки колющее или режущее оружие. Взамен всего этого у него была деревянная шпага наподобие той, которой арлекин на современной сцене производит свои фокусы.
Выражение лица и поведение этих людей было не менее различно, чем их одежда. Лицо раба или крепостного было угрюмо и печально; судя по его унылому виду, можно было подумать, что его мрачность делает его ко всему равнодушным, но огонь, иногда загоравшийся в его глазах, говорил о таившемся в нём сознании своей угнетённости и о стремлении к сопротивлению. Наружность Вамбы, напротив того, обличала присущее людям этого рода рассеянное любопытство, крайнюю непоседливость и подвижность, а также полное довольство своим положением и своей внешностью».

Если вы читали внимательно, то, наверное, заметили, что намного больше внимания автор уделяют описанию одежды. Разумеется, с помощью нее он передает атмосферу эпохи, которую изображает, но одежда так же позволяет читателю составить о персонажах какое-то мнение. Гурт, свинопас, одетый в куртку из вытершейся кожи, с медными пряжками на ремне, с ремешками на сандалиях из медвежьей кожи, представляется посредством одежды суровым мужланом, а Вамба - в разноцветном наряде и в шапке с бубенцами - легкомысленным и глуповатым.

Второй же прием, позволяющий ярче обрисовать внешность, - это противопоставление образов друг другу . Думаю, пояснять особенно здесь не надо, в отрывке прекрасно видно противопоставление свинопаса и шута. Автор сам подчеркивает это: «Выражение лица и поведение этих людей было не менее различно, чем их одежда». (Подобный пример противопоставления вы сможете найти ниже - вчитайтесь в отрывок про графа Невэрского)

«То была дочь Генриха II, то была жемчужина французской короны, то была Маргарита Валуа, которую Карл IX, питавший к ней особую нежность, обычно звал «сестричкой Марго».
Никому не оказывали такого восторженного приема столь заслуженно, как королеве Наваррской. Маргарите едва исполнилось двадцать лет, а уже все поэты пели ей хвалу; одни сравнивали ее с Авророй, другие – с Кифереей. По красоте ей не было равных даже здесь, при таком дворе, где Екатерина Медичи старалась подбирать на роль своих сирен самых красивых женщин, каких только могла найти. У нее были черные волосы, изумительный цвет лица, чувственное выражение глаз с длинными ресницами, тонко очерченный алый рот, стройная шея, роскошный гибкий стан и маленькие, детские ножки в атласных туфельках. Французы гордились тем, что на их родной почве вырос этот удивительный цветок, а иностранцы, побывав во Франции, возвращались к себе на родину ослепленные красотой Маргариты, если им удавалось повидать ее, и пораженные ее образованием, если им удавалось с ней поговорить. И в самом деле, Маргарита была не только самой красивой, но и самой образованной женщиной своего времени».

А. Дюма, «Королева Марго»

«Впрочем, первое впечатление, произведенное ею на толпу, возможно, и не вполне подтверждало слух о ее исключительной красоте, который предшествовал появлению Изабеллы в столице. Ибо красота эта была непривычная: все дело в том резком контрасте, который являли собою ее светлые, отливающие золотом волосы, и черные как смоль брови и ресницы - приметы двух противоположных рас, северной и южной, которые, соединившись в этой женщине, наделили ее сердце пылкостью молодой итальянки, а чело отметили горделивым высокомерием германской принцессы.
Что же до всего остального в ее облике, то более соразмерных пропорций для модели купающейся Дианы ваятель не мог бы и пожелать. Овал ее лица отличался тем совершенством, которое два столетия спустя стали называть именем великого Рафаэля. Узкое платье с облегающими рукавами, какие носили в те времена, подчеркивало изящество ее стана и безупречную красоту рук; одна из них, которую она, быть может, более из кокетства, нежели по рассеянности, свесила через дверцу носилок, вырисовывалась на фоне обивки, подобно алебастровому барельефу на золоте. В остальном фигура королевы была скрыта; но при одном взгляде на это грациозное, воздушное существо нетрудно было догадаться, что нести его по земле должны ножки сказочной феи. Странное чувство, которое охватывало едва ли не каждого при ее появлении, очень скоро исчезало, и тогда пылкий и нежный взгляд ее глаз обретал ту завораживающую власть, которую Мильтон и другие поэты, творившие после него, приписывают неповторимой, фатальной красоте своих падших ангелов».

«В квадратной комнате, образующей первый этаж башни, в которой она расположена, на широком в готическом стиле ложе с резными колоннами спит еще прекрасная, хотя и не первой молодости женщина; на нее падает слабый свет, с трудом пробивающийся сквозь тяжелые портьеры, затканные золотыми цветами и скрывающие от глаз узкие из разноцветных стеклышек окна. Впрочем, царящий в комнате полумрак кажется скорее данью кокетству, нежели просто случайностью.
И впрямь, полумрак еще смягчает округлость форм, придает матовый блеск гладкой коже руки, упавшей с кровати, подчеркивает изящество головки, склонившейся на обнаженное плечо, и сообщает прелесть распустившимся волосам, разбросанным по подушке и ниспадающим вдоль повисшей руки не только до кончиков пальцев, но вплоть до самого пола.
Добавим в нашему описанию имя, и читатель без труда узнает в нарисованном портрете королеву Изабеллу, на лице которой годы наслаждений оставили не столь глубокий след, как годы скорби на челе ее мужа.
Спустя мгновение губы красавицы разомкнулись и причмокнули, словно в поцелуе; ее большие черные глаза открылись...»

А. Дюма, «Изабелла Баварская»

Дюма - очень хитрый и умелый писатель. Возможно, если вы вчитаетесь в эти отрывки повнимательнее, вы без моей подсказки угадаете один излюбленный прием французского романиста, который действительно очень хорош. Но сперва заметьте отличия в описаниях Дюма и Скотта. У второго они сухи, спокойны, непредвзяты, у Дюма - так и пропитаны эмоциями автора, которые передаются читателям. По сути своей Дюма не описывает подробно черты внешности героинь, как делает это Вальтер Скотт, - он просто восхищается их красотой без всякой конкретики. Он говорит об «изяществе головки» Изабеллы, и читатель невольно представляет свой идеал изящества. «В остальном фигура королевы была скрыта; но при одном взгляде на это грациозное, воздушное существо нетрудно было догадаться...» Разве автор описывает ее фигуру? Нет, он прямо говорит, что она была скрыта, но при это он использует применимо к королеве эпитеты «грациозная» и «воздушная», и читатель уже невольно соглашается: Изабелла, правда, красива. То же и в случае с королевой Марго: «изумительный цвет лица, чувственное выражение глаз с длинными ресницами, роскошный гибкий стан». Каков этот изумительный цвет лица? Оно смуглое или белое, как алебастр? Что такое роскошный стан? Худой ли или с пышными формами? Читатель представляет все это сам - автор лишь намекает ему, куда взглянуть и как оценить ту или иную деталь внешности.

Вот вам следующий прием: можно и без подробного описания отдельных черт составить то или иное впечатление у читателей о персонаже. В данном случае главное - подобрать правильно эпитеты. Они должны быть пропитаны эмоциями и чувствами, вроде: изумительный, прекрасный или, противоположное, страшный, омерзительный, отталкивающий и так далее.

Помимо этого, в данных отрывках текста есть еще несколько интересных приемов, характерных для Дюма и используемых иногда и другими писателями. Дюма сравнивает своих персонажей с героями стихотворений, картин различных художников, с творениями скульпторов, мифическими или библейскими персонажами. Иногда даже целые сцены, как то уже в упоминавшейся «Изабелле Баварской»: Дюма описывает сцену, расположение персонажей и добавляет: «Против нее, опершись о мачту и касаясь одной рукой эфеса шпаги, а в другой держа бархатную шапку на куньем меху, стоял мужчина и взирал на эту картину в стиле Альбани (художник-прим.De Rua)». А в «Трех мушкетерах», например, и в следующих двух книгах «Мушкетеры двадцать лет спустя» и «Виконт де Бражелон» Дюма постоянно сравнивает Портоса с Аяксом, прославившегося своей силой. Такая необычная форма сравнения может освежить и ваше описание. Возьмите это себе на заметку.

К слову, закрепление за персонажем той или иной характеристики, повторение определенного словосочетания на протяжении всего повествования , - тоже очень интересный прием, позволяющий «закрепить» за персонажем характер. У Толстого, например, в «Войне и мире» - это обнаженные плечи Элен и лучистые глаза княжны Марьи. У Дюма, как я сказала выше, сравнение Портоса с Аяксом.

Такая «фиксация» используется, как правило, для статичных героев - тех, чьи образы не меняются на протяжении повествования. Вот, например, образ Элен у Толстого действительно никак не менялся: какой была в начале, такой же читатель видел ее и в конце. А вот образ Наташи Ростовой и Пьера Безухова - динамичные образы - изменялись, и поэтому по отношению к ним автор не использовал определенные повторяющиеся словосочетания.

Но вернемся к вышеприведенным отрывкам. Отметьте еще одну особенность и прием описания: Дюма, чтобы подчеркнуть черты характера личности, обращается к чертам характера и внешности национальности, к которой принадлежит герой. «...Приметы двух противоположных рас, северной и южной, которые, соединившись в этой женщине, наделили ее сердце пылкостью молодой итальянки, а чело отметили горделивым высокомерием германской принцессы». Такие сравнения тоже можно использовать при описании.

Вообще, стоит заметить, что сравнение (любой формы) - прекрасный способ сделать описание более интересным. Не бойтесь использовать сравнения, только следите, чтобы они не выходили за рамки разумного. В другой своей статье я уже приводила пример неудачного сравнения и приведу его еще раз, потому что уж больно он нагляден. Один автор фанфика однажды написал:

«Язык напористо толкнулся в мой рот и с трудом преодолел мои зубы (я не хотела отвечать ему), как будто они были воротами в замок, а язык - тараном, который быстро сломил сопротивление и взял замок штурмом».

С первого взгляда сравнение может показаться приемлемым... Но. Не может таран взять замок штурмом. Не может. Армия может. Войско может. Человек может. Но таран не может. Таран может сопротивление сломить - это да, - ворота протаранить, но не штурмом брать замок.

Следите за тем, что вы пишите, дорогие авторы, чтобы не рождались на свет подобные нелепости.

Смотрим дальше. В создании описания может использоваться поза героя. «...Изящество головки, склонившейся на обнаженное плечо, и сообщает прелесть распустившимся волосам, разбросанным по подушке и ниспадающим вдоль повисшей руки не только до кончиков пальцев», - и читатель проникается атмосферой усталости и блаженствам, королева кажется ему чудесной нимфой. А то, как Изабелла свешивает свою ручку через дверцу кареты, возможно, более из кокетства, нежели по рассеянности? Это тоже очень «говорящая» поза.

Также очень гармонично смотрится описание обстановки, в которой находится герой, плавно перетекающее в описании самого героя. Посмотрите еще раз на пример Изабеллы в спальне: как автор переплетает описания комнаты и самого персонажа.

Есть и еще один «пункт» описаний, который невозможно не отметить, - привычки. Каждый человек имеет свои неповторимые привычки, которые являются частью его характера и которые могут многое рассказать о личности. Ну, вспомните сами, какие привычки имеете вы и ваши знакомые? Соотнесите это с характером, сделайте выводы и используйте сии умозаключения в своих работах. У меня, например, хороший друг - очень нервный, нетерпеливый человек, сангвиник. И эта нетерпеливость выражается в такой привычке - он постоянно облизывает губы во время разговора, потому что ему так и не терпится вставить свои пять копеек. А другая знакомая очень волнуется за свою внешность, и поэтому каждые пять минут смотрится в зеркало (при чем делает это совершенно неосознанно).

Между прочим, вот еще один совет, проистекающий из предыдущего: наблюдайте за людьми, отмечайте их внешность и сразу про себя пытайтесь по ним охарактеризовать человека. Это может быть полезно: в нашей жизни полно интересных «экземпляров», как внешности, так и характера, которые впоследствии можно перенести в работы. Опять же обратимся к частному случаю. Я однажды в трамвае увидела удивительной внешности пожилого мужчину, лет, наверное, шестидесяти пяти; если на него вместо затертого пальтеца надеть мантию, дать ему скипетр и державу - вылитый средневековый король из сказок. Всю дорогу за ним наблюдала, следила за тем, как он сидит, как смотрит, и впоследствии он послужил прототипом внешности для одного из моих героев.

Однако мы чуть отвлеклись, возвратимся к описанию привычек. Вот как например это можно сделать:

«Этот мушкетер был прямой противоположностью тому, который к нему обратился, назвав его Арамисом. Это был молодой человек лет двадцати двух или двадцати трех, с простодушным и несколько слащавым выражением лица, с черными глазами и румянцем на щеках, покрытых, словно персик осенью, бархатистым пушком. Тонкие усы безупречно правильной линией оттеняли верхнюю губу. Казалось, он избегал опустить руки из страха, что жилы на них могут вздуться. Время от времени он пощипывал мочки ушей, чтобы сохранить их нежную окраску и прозрачность. Говорил он мало и медленно, часто кланялся, смеялся бесшумно, обнажая красивые зубы, за которыми, как и за всей своей внешностью, по-видимому, тщательно ухаживал».

А. Дюма, «Три мушкетера»

Смотрите: образ Арамиса складывается из привычек. Во-первых, он избегает опускать руки из страха, что жилы на них вздуются. Во-вторых, он пощипывает мочки ушей. В-третьих, он мало говорит. В-четвертых, он много кланяется. В-пятых, смеется бесшумно. В-шестых, тщательно ухаживает за внешностью, что тоже по сути является привычкой, которая как бы подводит черту под тем, что было сказано Дюма ранее, обобщает «более мелкие» привычки. Тоже возьмите на заметку.

И наконец, чтобы относительно покончить с зарубежными авторами, а именно с Дюма, вот последние два описание - длинное и короткое, - которые лично мне очень нравятся, потому что в них можно найти множество удачных форм изображения персонажа (взято из «Изабеллы Баварской» и «Трех мушкетеров» соответственно):

«Графу Невэрскому, 12 апреля 1385 года вступившему в брак с Маргаритой де Эно, было в то время не больше двадцати - двадцати двух лет; невысокого роста, но крепкого сложения, он был очень хорош собой: хоть и небольшие, светло-серые, как у волка, глаза его смотрели твердо и сурово, а длинные прямые волосы были того иссиня-черного цвета, представление о котором может дать разве что вороново крыло; его бритое лицо, полное и свежее, дышало силой и здоровьем. По тому, как небрежно держал он поводья своей лошади, в нем чувствовался искусный всадник: несмотря на молодость и на то, что он еще не был посвящен в рыцари, граф Невэрский успел уже свыкнуться с боевыми доспехами, ибо не упускал случая закалить себя и приучить к трудностям и лишениям. Суровый к другим и к самому себе, нечувствительный к жажде и голоду, холоду и зною, он принадлежал к тем твердокаменным натурам, для которых обычные жизненные потребности ровно ничего не значат. Гордый и заносчивый со знатными и всегда приветливый с людьми простого звания, он неизменно внушал ненависть себе равным и был любим теми, кто стоял ниже его; подверженный самым бурным страстям, но умеющий прятать их в своей груди, а грудь прикрывать латами, этот железный человек был непроницаем для людских взглядов, и в душе его клокотал вулкан, казалось бы, потухший, но снедавший его изнутри; когда же он считал, что подходящий момент наступил, он неудержимо устремлялся к цели, и горе тому, кого настигала рокочущая лава его ярости. В этот день - только для того, разумеется, чтобы не походить на Людовика Туренского, - наряд графа Невэрского был подчеркнуто прост: он состоял из более короткого, чем предписывала мода, лилового бархатного камзола без украшений и вышивки, с длинными, с разрезами рукавами, перетянутого на талии стальным сетчатым поясом с сияющей на нем шпагой; на груди между отворотами виднелась голубого цвета рубашка с золотым ожерельем вместо воротника; на голове у него был черный тюрбан, складки которого скрепляла булавка, украшенная одним-единственным бриллиантом, но зато это был тот самый бриллиант, который под названием «Санси» составил впоследствии одну из величайших драгоценностей французской короны».

«Молодой человек… Постараемся набросать его портрет: представьте себе Дон-Кихота в восемнадцать лет, Дон-Кихота без доспехов, без лат и набедренников, в шерстяной куртке, синий цвет которой приобрел оттенок, средний между рыжим и небесно-голубым. Продолговатое смуглое лицо; выдающиеся скулы - признак хитрости; челюстные мышцы чрезмерно развитые неотъемлемый признак, по которому можно сразу определить гасконца, даже если на нем нет берета, - а молодой человек был в берете, украшенном подобием пера; взгляд открытый и умный; нос крючковатый, но тонко очерченный; рост слишком высокий для юноши и недостаточный для зрелого мужчины».

Полагаю, вы видите те же приемы, указанные мной ранее: выделение особенностей национальности, сравнение с книжным персонажем, соотнесение внешности и характера... И если ранее у вас, вполне возможно, возник вопрос, почему я беру только одного писателя (не лучше ли дать разносторонние примеры), теперь я могу на него ответить. Я желала вам наглядно показать, что у авторов существуют свой стиль и повторяющиеся приемы, с помощью которых они создают образ своего персонажа, а Дюма - автор, которого я очень хорошо знаю.

Но теперь обратим взоры на нашу родную классику. Что можно почерпнуть из нее?

В большинстве своем такие громады, если позволите, русской классики, как Достоевский, Толстой, Тургенев, Гончаров, дают сначала вкратце основную характеристику, а потом дополняют ее отдельными штрихами. Вот как это выглядит у Достоевского («Преступление и наказание») и как вы тоже можете описать персонажа:

«Порфирий Петрович был по-домашнему, в халате, в весьма чистом белье и в стоптанных туфлях <... > Это был человек лет тридцати пяти, росту пониже среднего, полный и даже с брюшком, выбритый, без усов и без бакенбард, с плотно выстриженными волосами на большой круглой голове, как-то особенно выпукло закругленной на затылке.
Пухлое, круглое и немного курносое лицо его было цвета больного, темно-желтого, но довольно бодрое и даже насмешливое. Оно было бы даже и добродушное, если бы не мешало выражение глаз, с каким-то жидким водянистым блеском, прикрытых почти белыми, моргающими, точно подмигивая кому, ресницами.
Взгляд этих глаз как-то странно не гармонировал со всею фигурой, имевшею в себе даже что-то бабье, и придавал ей нечто гораздо более серьезное, чем с первого взгляда можно было от нее ожидать...»

«...морщинки на его лбу разгладились, глазки сузились, черты лица растянулись, и он вдруг залился нервным, продолжительным смехом, волнуясь и колыхаясь всем телом...»

«...быстрей передвигая свои жирные ножки...»

«...у меня и фигура уж так самим богом устроена, что только комические мысли в других возбуждает; буффон-с...»

«Я, знаете, человек холостой...»

«Это, брат, славный парень, увидишь!»

«Малый умный, умный, очень даже неглупый, только какой-то склад мыслей особенный…»

«Он человек, кажется, умный...»

«Порфирий совсем не так глуп, как ты думаешь...»

Здесь мы можем видеть и еще один способ описания персонажа - посредством речи его самого или посторонних людей. Авторы могут добавлять в речь или в мысли героев такие фразы (между прочим, этот способ хорош для работ с повествованием от первого лица):

«Клянусь, ее небесно-голубые глаза привели меня в восторг!»

«У него такая ужасная морда. Фи. Подруга, как ты с ним вообще общаешься?»

А теперь обратимся к Тургеневскому произведению «Отцы и дети» и увидим еще один вид описания. Вот как разделил на части автор весьма скромное описание Базарова:

«...человеку высокого роста, в длинном балахоне с кистями...»

«Он медленно проводил своими длинными пальцами по бакенбардам...»

«Не правда ли, какое у него славное лицо?»

«Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум».

А вот выдержки из Толстого («Война и мир») о княжне Марье, которые схожи со стилем Достоевского:

«... некрасивое, слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало <...> глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты...»

«...Она была так дурна, что ни одной из них не могла прийти мысль о соперничестве с нею...»

«...а ей уродовать себя нечего – и так дурна...»

«... тяжело ступая, перешла к столу...»

«...сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали...»

«...делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым...»

Как вы можете заметить, описания обрывочны, но именно из этих кусочков, разбросанных по всему роману, складываются образы Базарова и княжны.

А теперь вернитесь глазами к первому отрывку о княжне Марье. Толстой особо заостряет внимание читателей на ее глазах, по сути не затрагивая других деталей внешности. Иногда обозначение пары отличительных ярких черт внешности может быть лучше, чем подробное описание всего подряд. Все примеры, взятые из русской классики, доказывают то утверждение, что не обязательно приводит полное описание внешности на несколько абзацев, какими пользовались европейские романисты, чтобы создать запоминающийся образ.

Прежде чем перейти дальше, я хочу вас попросить: взгляните на построение этой части моей статьи. В ней я давала вам пример, и затем из него выводила какие бы то ни было приемы описания. Почему я обращаю на это внимание? А для того, чтобы показать, как вы сами можете анализировать описания, взятые из классической литературы, и какие-то приемы брать для себя, для своего стиля. Наверняка у каждого, кто читает эти строки, есть любимые писатели - те писатели, произведения которых доставляют вам удовольствие. И что же вам мешает по ходу чтения, которое не отягощает, которое не вызывает отвращения и желания все бросить, а напротив заставляет восторгаться писательским искусством, хотя бы мельком замечать, как всеми признанные авторы описывают своих героев? Из любимых художественных книг можно извлекать не только приятное, но и полезное.

И, заканчивая первую часть статьи, хочу сказать: внешность и портрет - это далеко не главное в персонаже, это, так же, как речевая характеристика, лишь дополнение к его поступкам, мыслям и его взаимоотношениям с другими персонажами. Именно последние три составляющие играют решающую роль в формировании образа в голове у читателей. Внешность, как правило, одежда и речь просто знакомят читателей с героями, поверхностно представляя их характер.

Прежде всего, хотелось бы сказать, что проблема описания героя довольно серьезная. Действительно, как сделать так, чтобы описание персонажа не вызвало негатива со стороны читателя? Расскажу о некоторых приемах, которыми пользуюсь не только я, но и другие фикрайтеры.

При описании героя следует учитывать несколько моментов. Внешность, одежда, характер, эмоции. Думаю, автор заявки не будет против, если я немного расширю ее и напишу не только о внешнем виде героя, но и о внутреннем "содержании", так сказать.

Первая часть посвящается основному вопросу.

Внешность
Для того, чтобы читателю было легко воспринимать описание внешности, и, в то же время, у него сложилась картинка-представление, можно воспользоваться несколькими способами.

1) Отражение в зеркале (или в воде).

Это похоже на описание от первого лица. Герой/героиня видит свое отражение, а автор описывает то, что предстает перед глазами (либо от третьего лица, либо от первого).
Элизабет подошла к зеркалу. Оно, как всегда, отразило безжалостную правду: невысокая, довольно пухлая девушка; невыразительные серые глаза; непослушные волосы пепельного оттенка, небрежно лежащие на плечах; курносый носик задирался кверху, а тонкие губы были сжаты в узкую полоску.

Вот читатель и получил первое представление о героине. Причем, заметьте, описание не перегружено ненужными деталями. Но все же они присутствуют и помогают судить о том, о чем умолчал автор. Возникает образ этакой пышечки с волосами по плечи и невыразительным лицом. Зато не Мэри Сью, что радует (не так ли?).

2) Описание от имени другого персонажа.

Здесь следует учитывать, от имени кого описывается персонаж. Если это друг, то описание должно быть довольно сухим, но ёмким. Друг не будет описывать мелкие детали, ему это ни к чему.
- Ну посмотри на себя. Ты высокий, стройный, ходишь в спортзал, блондин с голубыми глазами... Мечта любой девчонки. Так почему ты один?

Если это партнер или тот, кто надеется им стать, то описанию можно придать более романтический характер, с эпитетами и сравнениями.
Катя украдкой посмотрела на Максима. Глаза его были настолько черны, что напоминали два уголька. Темно-каштановые локоны мягко обрамляли лицо и спускались на плечи. Пухлые губы будто приглашали к поцелую. Чуть вздернутый нос придавал его лицу лукавое выражение. Но больше всего Кате нравилась небольшая родинка на левой щеке. Ей казалось, что она напоминает маленькое сердечко.

Если это человек, относящийся к персонажу негативно, то описание получится немного грубым, выражающим отношение к герою.
Ее всегда небрежно уложенные волосы сегодня выглядели особенно отвратительно. Когда она последний раз их мыла? Глаза ее, и так не особо красивые, были опухшими от слез, а нос напоминал нечто среднее между помидором и картошкой - этакая зардевшаяся картофелина. Лак на ногтях потрескался и наполовину сошел, а сами ногти были обгрызены до мяса. Не кормят ее, что ли?

3) Описание со слов.

Немного отличается от предыдущего описания. По большому счету, это еще одна разновидность, но я решила все-таки выделить это отдельным пунктом.
- Слышь, Пашка, говорят, Ленка сегодня выглядит просто отпадно. Прическу сделала, макияж наложила, ногти накладные приклеила и разукрасила...
- А надела что?
- Не знаю, сам не видел, но вроде какое-то совершенно обалденное платье.

Так в чем же отличие? А в том, что это описание "через третьи руки". Тот, кто описывает, сам персонажа не видел, только слышал, и теперь рассказывает другим, опуская ненужные (на его взгляд) детали и присочиняя что-то свое. Обычно после таких описаний у героев появляются не соответствующие действительности "формы и размеры" (грудь пятого размера, ноги от ушей, растрепанные патлы и т.д.)

4) Фотография (картина).

Похоже на описание в зеркале, но если зеркало - это как бы описание самого себя, то фотография дает более широкие возможности. По фотографии героя может описать любой.
Дэвид взял в руки фото, стоящее в рамочке на столике. "Какая она здесь красивая", - подумал он, проводя пальцами по глянцу. И правда, девушка на фото была хороша: длинные каштановые локоны слегка развевались от ветра, выразительные глаза цвета штормового моря блестели, как два алмаза, на губах блуждала счастливая улыбка. Подол белого сарафанчика задорно приподнялся, видимо, порывом ветерка, и обнажил стройные загорелые ножки.

5) Воспоминания.

Этот способ отличается от предыдущего тем, что описываемый образ уже запечатлелся в памяти. А уж каким он там запечатлелся - можно узнать из описания.
Дима в очередной раз закрыл глаза и попытался вспомнить, какой была Лиза год назад. Она ворвалась в его жизнь, как вихрь, и ее задорный смех изменил всё. Ее глубокие карие глаза лучились от счастья, затянутые - порой небрежно - в хвост недлинные волосы смешно топорщились на макушке, а губы постоянно улыбались. Она часто смеялась. Не потому что была глупа и беззаботна, нет. Просто она умела радоваться жизни, и от этого лицо ее было таким счастливым, что оставалось только завидовать.

Этот же прием используется, когда нужно провести некую параллель между тем, что было раньше и тем, что сейчас. Помните, как у Пушкина:
Вечор, ты помнишь...
А нынче - погляди в окно...
Тот же самый прием, но в описании природы (что, по сути, не имеет никакого значения).

6) Внутренний диалог.
Это как бы спор или просто разговор с самим собой или своим внутренним голосом. Достаточно интересный прием, который при правильной подаче вызывает улыбку читателя. Ведь большинство из нас любит "поговорить с умным человеком", т.е. с собой.
"С этим что-то надо делать, - уже в который раз думала Диана, задумчиво перебирая пряди светлых волос. - Может, сделать короткую стрижку? Дэну должно понравиться. Он давно говорит, чтобы я поменяла образ. Но мне, в общем-то, нравятся длинные волосы. А, ладно, была не была, постригусь. Но этого мало. Что же делать?" Девушка оглядела себя. Пора перестать носить брюки, надо переходить на юбки и платья. Ведь они так соблазнительно колышутся вокруг лодыжек. Диана провела руками вдоль всего тела. Загорелая кожа была мягкой и бархатистой на ощупь. "Решено: делаю короткую стрижку, надеваю платье, каблуки... О, надо цвет помады сменить, - девушка коснулась пальцами губ, немного полноватых и красиво очерченных. - Говорят, в этом сезоне модно пользоваться оттенком "Майская роза". Надо будет попробовать. Мне должно пойти. Да и к серым глазам больше подходят такие неяркие оттенки...

7) Воображение и фантазия.
Этот прием применяется тогда, когда один герой понятия не имеет, как выглядит другой. И он начинает фантазировать.
"Какая она? Совсем молоденькая, как многие из поклонниц, полюбивших его после «смерти» или совсем взрослая почтенная мать семейства, с детства лелеющая свою мечту о нем?" В голове проносились образы самых разных девушек, каждая из которых могла оказаться ею... "Губы... Интересно, какие у нее губы? А цвет глаз? А вдруг она страшна, как смертный грех?" Он представил, как приглашает ее на свидание "вслепую", и когда она приходит, он видит перед собой этакую "нимфу": коренастую, с толстенькими ножками, полную, с редкими крашеными прядями и кривыми зубами... Он вздрогнул. "Нет, этого не может быть. Судьба не может так посмеяться надо мной..."

Это, на мой взгляд, основные приемы описания внешности. Теперь перейдем ко второй части.

Предлагаю в этой заметке рассмотреть известные техники описания героя (или персонажа) для своей будущей книги.

Уже давно существует около десятка вариантов описания и создания образа героя. Самый основной вариант — это описательная техника . Т.е. автор описывает внешность персонажа. Если помните, я в говорил о том, что нужно описывать внешность не прямо, по типу «что видим то поем», а через другое действующее лицо. Это, конечно, желательный вариант, но чаще герой описывается в действии, поскольку описание фигуры — это статика, а она не впечатляет читателя. Лучше описывать статику в действии.

Например:

» В ангар вошел здоровенный белокурый детина в военной форме, с курительной трубкой в руке. Увидев меня, его обветренное лицо изменило выражение. Было похоже, что он еле сдерживает злость. Видно, он думал, что это я виноват во всем, что случилось.

— Вы, наверное, с дуба рухнули, если решили заявиться сюда, — сказал он.

— Я так не думаю, — строго заявила комендант, которая доселе тихо и незаметно сидела за столиком в углу помещения. — Послушайте его, генерал. Прошу.»

Итак мы описываем вошедшего персонажа . В такое описание нельзя вставить возраст, поскольку это будет не объективно. Ведь читатель — обычный человек и не может с одного взгляда определить возраст того, кого видит. Я имею ввиду следующее: «… В ангар вошел здоровенный 28-летний детина….» Согласитесь нелепо звучит))

При такой технике описания и создания героя необходимо сделать основное внимание качественным подробностям, а не количественным. Поэтому не нужно в одном месте делать целую главу, в которой вы будете описывать этого «детину». Из этого примера видно, что это мужчина, он крупный, вероятно сильный. Волосы у него светлые. Он курит, причем не сигареты, а трубку (этот факт далее можно по разному подавать в качестве паузы в действиях. Например, пока он забивал трубку….. произошло то-то и то-то. Или …. он сел в глубокое кресло у камина, раскурил трубку, взял в руку стакан виски….). Мужчина — военный (его выдала форма), значит дисциплинированный. Чин, как минимум офицерский, поскольку младшему составу не положено разгуливать с трубкой по территории, например части. То,что место действия — не квартира, подтвердило наличие ангара.

Можно было бы еще сделать кое-какие выводы, но и так мы увидели в нескольких коротких предложениях не мало.

Здесь герой курит сигарету, но его тоже можно описать в действии))

После описания автору приходит на помощь действие . Вы показываете своего героя в действии. Даже демонстрация нескольких движений гораздо лучше, чем полотно статических показателей. В нашем случае читатель представляет, как в ангар ВХОДИТ мужик, он ДЕРЖИТ трубку, он СМОТРИТ на меня, лицо его МЕНЯЕТСЯ…и т.д. Действие. Описываемый нами мужчина находится в определенной ситуации. Эт очень поощряется читателями.

Не менее важная техника описания героя это каким его видит автор или рассказчик . Его мнение. В нашем примере это — «…было похоже, что он еле сдерживает злость …». Т.е. рассказчик предполагает и за этим выводом следует читатель. Последний видит глазами автора следующее: мужчина имеет неприязнь к объекту от лица которого идет повествование, поскольку его лицо поменяло выражение при виде «меня», во вторых мнение автора о том, что военного возможно одолевала злость только подчеркивает неприязнь. По тем или иным причинам, которые должны были быть описаны ранее.

Когда автор, т.е. вы, начинаете описывать героя с точки зрения его (героя) мыслей — это еще одна техника создания образа. У нас это следующее: «…видно он думал, что это я виноват …». Здесь смешалось сразу 2 техники — предыдущая и та, которую я сейчас описываю. Здесь и мысли автора «….видно он думал …» и мысли самого героя — «…он думал о том, что. ..». В других примерах этот метод может быть гораздо ярче. Типа, «…я подумал, что он ……» и далее может идти целая вереница интересных умозаключений относительно персонажа, который описываем. Но не забывайте о действии. Даже в мыслях рассказчика должно быть действие.

Кстати мнение о герое третьих лиц и второстепенных персонажей так же не мало важно. Их мысли и изречения — тоже является одной из техник. У нас такое второстепенное лицо это комендант, которая вступила своим высказыванием в противоречие с мнением генерала. Этим она показала, что военный не все знает и не прав, заявляя, что первое лицо сделало глупость явившись туда, где происходит действие.

Кроме этого в техники обычно включают речь персонажа , которого описываем. У нас генерал произносит следующее «...Вы, наверное, с дуба рухнули, если решили заявиться сюда …». Мы видим, что этот человек не против жаргонизмов. Это в свою очередь дополнительно указывает на характер этой фигуры.

Здесь речь очевидна

Ну и конечно же ассоциативный ряд. Любая книга пропитана ассоциациями, поскольку читатель не смотрит кино, а читает и представляет в уме того или иного человека, то или иное действие. В нашем примере мы военную форму и слово «детина» ассоциируем с дисциплиной и армией (в первую очередь), силой и выправкой. Обветренное лицо мы относим к человеку, который постоянно работает «в поле». Т.е. это, скорее всего, не кабинетный работник, а человек действия. Читая упоминание об ангаре мы представляем это помещение, как большое и казенное (не бывает, например таких квартир или офисов). Собственно, любое описание вызывает у нас какие-либо ассоциации. В этом я уверен))