Философия. Философские произведения. Философская литература. Книги по философии. Философия читать онлайн
Лучшие книги по философии вобрали в себя всю мудрость веков, которую удалось великим мыслителям изложить на бумаге. Они учат человека быть мудрым, заставляют мыслить совсем иначе и освещают вопросы, которые находились за завесой тайны на протяжении нескольких столетий. Мировая библиотека хранит множество философских работ, которые являются настоящим достоянием всего человечества. В ниже представленный список вошла лишь самая малая часть лучших трудов великих мыслителей всех времен.
Мишель Фуко
(Мишель Фуко) открывает список лучших книг по философии. Это единственный труд философа на сегодняшний день, который доступен на русском языке. Одна из самых неоднозначных и сложных творческих работ Фуко, где рассматривается мыслителем сдвиг в истории западного знания. Рассматривается вопрос о том, что в западной культуре 19 столетия возникла определенная форма мышления, которая свойственна гуманитарным наукам. Писатель отдельно выделяет три различных конфигурации знания - это ренессансная, классическая и современная.
Анри Бергсон
«Творческая эволюция» (Анри Бергсон) - одна из лучших философских работ. Можно смело сказать, что данная книга сосредоточивает в себе не только взгляды самого мыслителя, но и представляет собой идею целого философского направления. Одна из ключевых работ французского философа претендует на звание трактата по философии эволюции. По мнению самого мыслителя эволюция дает осознание того, что материя «скорее течение, чем вещь», а двигателем эволюции является «жизненный порыв». Книга содержит большое количество фраз, которые превратились в «крылатые» и стали афоризмами.
Сэм Харрис
(Сэм Харрис) - один из лучших философских трудов великого мыслителя. Эта книга в которой освещаются такие вопросы, как: имеется ли на самом деле у человека свобода воли и несет ли он неоспоримую ответственность за свои деяния. Харрис предполагает, что все же действия человека во многом определяют гены, а не общество или воспитание. Люди, считающие себя и других личностями, убеждены, что имеют свободу выбора. Однако автор книги развенчивает это убеждение в своем философском труде. Он пошагово аргументирует, что в принципе свободы воли не существует.
Симон де Бовуар
(Симона де Бовуар) по праву входит в десятку лучших книг по философии. Одна из самых известных работ великого мыслителя второй половины 20 века рассказывает об отношении к женщинам на протяжении всего существования человечества. Эта книга с феминистическим уклоном, поэтому будет интересна прежде всего женщинам. На написание труда у де Борвуар ушло около полутора лет. Получившийся двухтомник был включен Ватиконом в список запрещенных к прочтению книг. Первый том получил название «Факты и мифы», второй - «Жизнь женщины». Этот философский труд прежде всего о нелегкой судьбе женщин на протяжении всей истории человечества.
Ханна Арендт
(Ханна Арендт) - одна из лучших работ немецко-американского философа, имеющего еврейские корни. Это последний и наиболее значительный труд великого мыслителя 20 века. В этой книге Арендт проводит собственное исследование смысла слова. Философ сумел завершить только первых два тома под названиями «Мышления» и «Воления». Третьему тому под названием «Суждения» так и не было суждено появиться, так как Ханну Арендт настигла смерть. Один из самых значимых политических и мыслительных деятелей внесла большой вклад в философию.
А. Дж. Айер
(А. Дж. Айер) - один из лучших философских трудов современности. Книга является одной из самых издаваемых по аналитической философии. Книга является источником поворота в лингвистике, что в свою очередь в некоторой степени измененило образ философии 20 столетия. Таким образом, «Язык, истина и логика» служит формированием образа философии не только в глазах проффесионалов-философов, но и среди обычных людей. Особой популярностью данный труд пользуется в Англии, где на сегодняшний день выпущено более одного миллиона экземпляров.
Мартин Хайдеггер
(Мартин Хайдеггер) - одна из лучших книг по философии, которая определила целое направление в науке всех наук. Основные темы научного труда - одиночество, чувство заброшенности и смерть. В книге прослеживаются отголоски трудов таких выдающихся писателей постмодернизма, как Сартр и Камю. В этой работе Мартин Хайдеггер создал собственный стиль языка, на котором в очень сложной форме излагает свои мысли. «Бытие и время» - книга сложная к восприятию, требующая глубокой вдумчивости, ее понять дано далеко не всем.
Цицерон
Философский труд (Цицерон) открывает тройку лучших книг по философии. В этой тотальной работе, проделанной Цицероном освещаются многие политико-правовые проблемы. На его мировоззрение в этой книге большую роль оказали труды таких мыслителей, как Аристотель и Платон. Государство для Цицерона есть ни что иное, как всеобщее достояние народа. Основной причиной возникновения государства по мнению мыслителя заключается в потребности существовать в коллективе. Обязанности каждого человека, являющегося гражданином государства, согласно Цицерону, заключаются в справедливости, благопристойности и величии духа. Справедливость в понимании Цицерона - это не вредить окружающим тебя людям.
Аристотель
(Аристотель) входит в список лучших философских работ древних мыслителей. Это одно из трех этических сочинений Аристотеля. В работе освещены такие темы, как высшее благо, счастье, добродетель. По мнению философа истинное благо и счастье заклюяается в добродетелях, которым он учит в соем труде. Объемная работа мыслителя всего включает в себя девять книг.
Конфуций
» (Конфуций) завершает список лучших книг по философии. Один из самых выдающихся мыслителей за всю историю оказал большое влияние на философию. Его диалоги, заметки и афоризмы были записаны его учениками, после чего были изданы под названием Лунь-юй, что в переводе и означает «Мысли и суждения». На протяжении многих веков этот трактат считался обязательным для заучивания во многих высших учебных заведениях мира. На русский язык книга была переведена лишь в начале 20 века. Основные темы книги - милосердие, справедливость и здравый смысл.
Философия заставляет нас задавать вопросы и размышлять обо всем, что мы считаем само собой разумеющимся. Так что сегодня мы сделали для тебя подборку выдающихся мыслителей, как современности, так и прошлого, чтобы ты пошевелил на досуге своими ржавыми извилинами, взяв в руки любой из трудов нижепредставленых мужчин и женщин.
1. Ханна Арендт
Ханна Арендт – одна из самых известных политических философов современного века. После изгнания из Германии в 1933 году, она серьезно задумалась о злободневных вопросах современности и принялась усердно искать ответы на главные вопросы жизни, Вселенной и всего вообще. Полностью погруженная в себя и в свои размышления о политике, гражданском обществе, истоках тоталитаризма, о зле и прощении, Ханна попыталась через свои поиски смириться с ужасными политическими событиями того времени. И хотя довольно трудно классифицировать идеи Арендт по одной общей схеме, Ханна в каждой своей работе (а их более 450-ти) призывает человечество «тщательно думать над тем, что мы делаем».
Самые известные труды:
«Истоки тоталитаризма», 1951
«Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме», 1963
2. Ноам Хомский
Профессор лингвистики в Массачусетском технологическом институте днем и критик американской политики США вечером, Ноам Хомский является активным философом как вне академической сферы, так и в оной. Его политические комментарии лупят не в бровь, а сразу в два глаза. Этот философ задается вопросами, направленными на создание новых выводов для общественности. Хомский изменил лицо лингвистики в середине 20-го века, опубликовав свою классификацию формальных языков, называемую иерархией Хомского. А журнал «Нью-Йорк таймс Бук Ревью» заявил, что «Ноам Хомский – возможно, самый важный из живущих сегодня интеллектуалов».
Самые известные труды:
«Синтаксические структуры», 1957
«Проблема знания и свободы», 1971
«Необходимые иллюзии: контроль над мыслью в демократических обществах», 1992
«Гегемония или борьба за выживание: стремление США к мировому господству», 2003
3. Ален де Боттон
Английский писатель и философ, член Королевского литературного общества и телевизионный ведущий Ален де Боттон уверен, что, как и в Древней Греции, современная философия так же должна иметь некоторую практическую ценность для общества. Его труды, документальные фильмы и дискуссии затрагивают совершенно различные аспекты человеческой жизни, начиная от профессиональной рабочей сферы, заканчивая проблематикой личностного развития и поисков любви и счастья.
Самые известные труды:
«Опыты любви», 1997
«Озабоченность статусом», 2004
«Архитектура счастья», 2006
4. Эпикур
Эпикур – древнегреческий философ, родившийся на греческом острове Самос, и основатель . Великий мыслитель прошлого категорически настаивал на том, что дорога к счастью лежит через поиски удовольствия. Окружи себя друзьями, оставайся самодостаточным и не лезь на рожон – вот его неизменный принцип. Слово «эпикуреец» стало синонимом обжорства и праздности вследствие вырванных из контекста положений. Ну, а тебе мы предлагаем лично прочесть труды прославленного философа и сделать свои выводы.
Самые известные труды:
Сборник афоризмов «Главные мысли»
5. Арне Нэсс
Альпинист, общественный деятель и философ, родом из Норвегии, Арне Наэсс был основным игроком в мировом экологическом движении и автором уникальной точки зрения в дискуссии об уничтожении природного мира. Нэсс считается создателем концепции «глубинная экология» и основателем одноимённого течения.
Самые известные труды:
«Интерпретация и Точность», 1950
6. Марта Нуссбаум
Американка Марта Нуссбаум громким голосом рассуждает о социальной справедливости, основанной на древней философии Аристотеля, где каждый человек является носителем неотъемлемого достоинства. Нуссбаум утверждает, что, независимо от умственных способностей, возраста или пола, каждый представитель рода человеческого должен рассматриваться именно в подобном уважительном ключе. Марта также уверена, что общество функционирует не ради взаимной выгоды, а ради любви друг к другу. В конце-концов, силу позитивного мышления еще никто не отменял.
Самые известные труды:
«Не ради прибыли. Зачем демократии нужны гуманитарные науки», 2014
7. Жан-Поль Сартр
Его имя практически стало синонимом экзистенциализма. Французский философ, драматург и романист, создавший свои основные произведения в промежутке между 1930 и 1940 годами, завещал своим потомкам великую идею о том, что человек обречен на свободу. Впрочем, мы уже писали об этом, и если ты по роковому стечению обстоятельств пропустил эту статью, то можешь восполнить пробел
Самые известные труды:
«Тошнота», 1938
«За закрытыми дверями», 1943
8. Питер Сингер
После публикации своей известной книги «Освобождение животных» в 1975 году австралийский философ Питер Сингер стал культовой персоной для всех активистов по защите прав братьев наших меньших. Будь готов к тому, что этот чувак заставит тебя по-новому взглянуть на свою еду в тарелке, а также вдохновит на небольшие жертвы ради тех, кому повезло меньше.
Самые известные труды:
«Освобождение животных», 1975
9. Барух Спиноза
Хотя голландский философ Барух Спиноза жил в 17 веке, его философия во многом актуальна и на сегодняшний день. В своей главной работе под названием «Этика» Спиноза описывает свой предмет изучения, словно математическое уравнение, и протестует против идеи абсолютной свободы человеческой личности, утверждая, что даже наш разум работает в соответствии с принципами физических законов природы.
Самые известные труды:
«Этика», 1674
10. Славой Жижек
Словенский философ, культурный критик и основатель Люблянской философской школы Славой Жижек стал значимой фигурой в современной поп-культуре. Славой называет себя «воинствующим атеистом», а его книги моментально расходятся огромными тиражами и становятся бестселлерами.
Самые известные труды:
«Год невозможного. Искусство мечтать опасно», 2012
«Добро пожаловать в пустыню реальности», 2002
«Кукла и карлик. Христианство между ересью и бунтом», 2009
Григорий Голосов. «Сравнительная политология»
Учебник профессора ЕУСПб уже стал настольным чтением для российских студентов-политологов, интересующихся устройством либеральной демократии и современными эмпирическими исследованиями в этой области. Книга представляет собой обзор институциональных дизайнов, избирательных систем, теорий электорального выбора и других вопросов политической науки, разбираемых на исторических примерах.
«Вопрос, что лучше — демократия или „сильная власть“, а если демократия, то какая, — не для компаративиста, а для философа. С другой стороны, описать политический феномен — значит оценить его. Если без оценок не обойтись, лучше делать их осознанно и, главное, по общепринятой методике, которая могла бы до известной степени нейтрализовать индивидуальные пристрастия ученого».
Владимир Гельман. «Из огня да в полымя: российская политика после СССР »
Другой профессор ЕУСПб, Владимир Гельман, проанализировал противоречивое постсоветское развитие России с точки зрения эволюции ее элиты и расстановки сил внутри нее. Обязательное чтение для тех, кто хочет систематизировать свои знания по недавней истории собственной страны и задуматься, далеко ли мы ушли от коммунистического прошлого, куда пришли и каковы шансы России выйти на путь либеральной демократии.
«Житейская мудрость говорит о том, что порой ужасный конец лучше, чем ужас без конца. Однако в отношении коллапса политических режимов логика далеко не столь очевидна… Проблема обычно связана с тем, что к коллапсу режима, как к внезапной смерти, окружающие оказываются не готовы, и в условиях острого дефицита времени и высокой неопределенности политические акторы делают ошибочные шаги, а общество подчас „ведется“ на неоправданные посулы и ожидания».
Егор Гайдар. «Гибель империи: уроки для современной России »
Гайдар — идеолог российских экономических реформ, последовавших за распадом СССР. В книге он пишет об альтернативах, стоявших перед страной во время, казавшееся безальтернативным, — время кризиса плановой экономики и падения цен на нефть. Это не только увлекательная политико-экономическая история страны (осмысленная и теоретически), но и политико-экономическая автобиография. Книга Гайдара будет особенно интересна тем, кто размышляет над судьбами авторитарных государств, сидящих на топливной игле в XXI веке.
«Пытаться вновь сделать Россию империей — значит поставить под вопрос ее существование».
Роберт Патнэм. «Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии»
Размышление о демократии и ее социальных условиях. Почему либеральная демократия и рыночная экономика в одних странах разви-ваются, а в других стагнируют? Какие внеэконо-мические факторы влияют на формирование демократии? Станут ли работать хорошие политические институты автоматически, будучи перенесенными на новую почву, или для их успеха требуется предварительная договоренность в обществе — «социальный капитал»? И если верно второе, то откуда этот социальный капитал берется? Автор-американец бросает взгляд на европейскую историю, отталкиваясь от адми-нистративных реформ в Италии 1970-х годов.
«Совершеннейший замысел еще не гарантирует хорошей деятельности. <…> Созидание социального капитала — нелегкое дело, но это ключ к тому, чтобы демократия сработала».
Артемий Магун. «Демократия, или Демон и гегемон»
В прямом смысле карманная книга: концентрированная история парадоксального понятия «демократия» — одновременно тиражируемого и неоднозначного, древнего и современного, одобрительного и ругательного.
«Международная демократия не устанавливается еще и по той причине, что, будь она установлена, то не продержалась бы и недели».
Философия
Платон. «Государство »
Обычно из этой книги помнят, что философы должны быть царями, а знакомый нам мир — театр теней на стене пещеры. Однако на деле это наиболее систематический трактат Платона, в котором содержатся и первые философские истины, и примеры их эмпирических приложений — прежде всего к политике и психологии. По Платону, умозрительная философия возникает из заботы о благоденствии и справедливости города, а чувственный мир и интеллектуальный мир вещей самих по себе существуют не отдельно, а связаны — при посредничестве ярости.
«— Изо дня в день такой человек живет, угождая первому налетевшему на него желанию: то он пьянствует под звуки флейт, то вдруг пьет одну только воду и изнуряет себя, то увлекается телесными упражнениями; а бывает, что нападает на него лень, и тогда ни до чего ему нет охоты. Порой он проводит время в беседах, кажущихся философскими. Часто занимают его общественные дела: внезапно он вскакивает, и что придется ему в это время сказать, то он и выполняет. Увлечется он людьми военными — туда его и несет, а если дельцами, то тогда в эту сторону. В его жизни нет порядка, в ней не царит необходимость: приятной, вольной и блаженной называет он эту жизнь и так все время ею и пользуется.
— Ты отлично показал уклад жизни человека, которому все безразлично.
— Я нахожу, что этот человек так же разнообразен, многолик, прекрасен и пестр, как его государство. Немало мужчин и женщин позавидовали бы жизни, в которой совмещается множество образчиков государственных укладов и нравов.
— Да, это так.
— Что ж? Допустим ли мы, что подобного рода человек соответствует демократическому строю и потому мы вправе назвать его демократическим?
— Допустим».
Фридрих Ницше. «Веселая наука »
Это, может быть, наиболее остроумная и виртуозная из ницшевских книг афоризмов, срединная в его развитии как мыслителя. В «Веселой науке» впервые сформулирован ряд важнейших понятий философии Ницше: смерть Бога, вечное возвращение, воля к власти и так далее. Это увлекательное чтение вводит любого думающего читателя, через антропологию и популярную науку, в главные философские вопросы истории Запада. Название книги взято у провансальских трубадуров, объединивших в своем поэтическом искусстве — gai saber — мастерство певца, рыцарство и свободный дух.
«Что, если бы днем или ночью подкрался к тебе в твое уединеннейшее одиночество некий демон и сказал бы тебе: „Эту жизнь, как ты ее теперь живешь и жил, должен будешь ты прожить еще раз и еще бесчисленное количество раз; и ничего в ней не будет нового, но каждая боль и каждое удовольствие, каждая мысль и каждый вздох и все несказанно малое и великое в твоей жизни должно будет наново вернуться к тебе, и все в том же порядке и в той же последовательности, — также и этот паук и этот лунный свет между деревьями, также и это вот мгновение и я сам. Вечные песочные часы бытия переворачиваются все снова и снова — и ты вместе с ними, песчинка из песка!“ — Разве ты не бросился бы навзничь, скрежеща зубами и проклиная говорящего так демона? Или тебе довелось однажды пережить чудовищное мгновение, когда ты ответил бы ему: „Ты — бог, и никогда не слышал я ничего более божественного!“»
Эвальд Ильенков. «Об идолах и идеалах»
Популярное размышление выдающегося советского философа-марксиста (1968) о природе идеологии и идеального. Доходчиво пересказывая основные идеи немецкого идеализма, Ильенков разоблачает позитивистские догмы школьного знания и «наглядные» методики их преподавания. Идеи и идеалы — это не какие-то воображаемые небесные сущности, а структуры понимания, вплетенные в саму ткань обыденной жизни. Чисто опытное представление о знании как о том, что якобы можно потрогать руками, на деле оказывается даже более абстрактным, чем общие идеи логики и диалектики.
«Ум… дар общества человеку. Дар, который он, кстати, оплачивает потом сторицей; самое „выгодное“, с точки зрения развитого общества, „капиталовложение“. Умно организованное, то есть коммунистическое, общество может состоять только из умных людей. И нельзя ни на минуту забывать, что именно люди коммунистического завтра сидят за партами школ сегодня.
Ум, способность самостоятельно мыслить, формируется и совершенствуется только в ходе индивидуального освоения умственной культуры эпохи. Он, собственно, и есть не что иное, как умственная культура человечества, превращенная в личную „собственность“, в принцип деятельности личности. В составе ума нет ничего иного. Он — индивидуализированное духовное богатство общества, если выразиться высокопарным философским языком».
Артемий Магун. «Единство и одиночество. Курс политической философии Нового времени»
Эта книга — популярное изложение «канона» политической мысли (или «общественно-правовых учений») Нового времени, от Макиавелли до Маркса. Автор дает новые трактовки классических текстов, соединяя политическую теорию с общей философией, и ставит обе в контекст современного общества. Длинное введение — оригинальный трактат о сущности политики, выводящий ее, в духе Руссо и Ханны Арендт, из опыта одиночества.
«Обычно мы представляем себе „единство“, тем более политическое, как некое целое, объединяющее многих людей и, возможно, многие зоны пространства. Однако если вдуматься, то за подобным объединением для нас зачастую стоит отрицательное исключение и выделение единства — изоляция… С античных времен политическое воображаемое грезит идеей острова, где создано идеальное государство (Атлантида, Утопия). <…> Мы редко задумываемся о той отрицательной силе, которая вычленяет, изолирует государства, политические группы друг от друга…»
Джованни Реале и Дарио Антиcери. «Западная философия от истоков до наших дней»
Фундаментальный обзор истории западной мысли, суммировавший работу многих поколений ученых и в доступной форме объясняющий процесс формирования философских идей, их преемственность и взаимодействие. Лучший учебник по истории философии из существующих на русском языке.
«…Философы интересны не только тем, что они говорят, но и тем, о чем молчат; традициями, которым они дают начало, течениями, которые приводятся в движение».
Социология
Эмиль Дюркгейм. «Метод социологии» // Э. Дюркгейм. «Социология, ее предмет, метод, предназначение»
Рассуждение в картезианском духе, заложившее основы научной методологии социологии (1895). Дюркгейм размышляет о том, что влияет на человека с рождения, почему преступление с точки зрения социологии — норма, а не патология и как оставаться объективным, изучая людей.
«Всякий индивид пьет, спит, ест, рассуждает, и общество очень заинтересовано в том, чтобы все эти функции выполнялись регулярно».
Эмиль Дюркгейм. «Самоубийство: социологический этюд»
Классическая работа Эмиля Дюркгейма (1897) уже больше века является образцом социального исследования: она совмещает скрупулезный анализ эмпирических данных с оригинальными теоретическими рассуждениями. На конкретной статистике автор последовательно демонстрирует социальные — а не психологические или какие-либо иные — корни самоубийства как феномена. Дюркгейм классифицирует типы самоубийств по причинам: суициды из эгоизма, альтруизма, фатализма и «аномии». Последнее понятие — парадоксальное отчаяние тех, кто многого добился, но лишился тем самым ориентиров, — стало «фирменным» диагнозом, поставленным французским социологом обществу XX-XXI веков.
«Идиотизм предохраняет от самоубийства».
Макс Вебер. «Избранное: Протестантская этика и дух капитализма»
Еще одна классика науки (1905) — произведение немецкого социолога и экономиста о связи протестантских религизиозных ценностей и развития капиталистических отношений. Вебер объясняет, почему капитализм возник именно на Западе, как религия влияет на социализацию человека и в чем истоки своеобразия западного рационализма.
«В наши дни мода и литературные склонности породили уверенность, что можно обойтись без специалиста или свести его роль к вспомогательной деятельности на службе „созерцателя“, интуитивно воспринимающего действительность. Почти все науки обязаны кое-чем дилетантам, часто даже весьма ценной постановкой вопросов. Однако возведение дилетантизма в научный принцип было бы концом науки. Пусть тот, кто ищет созерцаний, отправляется в кино».
Анна Темкина, Елена Здравомыслова. «12 лекций по гендерной социологии»
Грандиозный труд о гендерном направлении социальных наук, иллюстрированный различными примерами как из отечественного, так и зарубежного контекста.
«Совокупность аргументов, с помощью которых доказывался тезис о кризисе маскулинности, выстраивалась в своеобразную теорию виктимизации мужчин, согласно которой мужчины рассматривались как пассивные жертвы собственной биологической природы или структурно-культурных обстоятельств».
Bruno Latour, Steve Woolgar. «Laboratory Life. The Construction of Scientific Facts»
Бруно Латур, Стив Вулгар. «Лабораторная жизнь»
Исследователи применили этнографические методы к изучению лаборатории французского нобелевского лауреата по медицине Роже Гиймена, тем самым положив начало влиятельному направлению в социологии — STS, Scientific and Technology Studies. Латур и Вулгар изучили рутинные элементы ежедневного научного труда — работу в лабораториях, публикацию статей, поиск финансирования — и то, как все это вместе приводит к настоящим результатам. Эта книга — пример того, как социолог в своей работе смотрит на привычные социальные институты словно на практики незнакомого племени.
«Все обстоит превосходно с общественными науками за исключением двух малюсеньких слов: „общественные“ и „науки“».
Ирвинг Гофман. «Представление себя другим в повседневной жизни»
Гофман создал так называемое драматургическое направление в социологии, описав социальные взаимодействия как театр: их участники сами интерпретируют собственные действия и пытаются влиять на впечатления других людей, разыгрывая мизансцены или целые пьесы, используя декорации и реквизит.
«Искусство проникновения в чужие розыгрыши „рассчитанной нерасчетливости“, по-видимому, развито лучше нашей способности манипули-ровать собственным поведением, так что независимо от количества шагов, сделанных в информационной игре, зритель, вероятно, всегда будет иметь преимущество над действующим».
Пьер Бурдьё. «Различение: социальная критика суждения» // «Западная экономическая социология: хрестоматия современной классики»
Одна из самых цитируемых книг в социологии наряду с работами Дюркгейма и Вебера. Бурдьё анализирует то, как люди выносят суждения вкуса: оказывается, вкусовые предпочтения людей не столь индивидуальны, как им хотелось бы думать, а социально детерминированы. Бурдьё вводит понятие габитуса — системы предраспо-ложенностей, одновременно и разделяющей людей по социальным классам, и позволяющей ориентироваться в социальном пространстве почти вслепую. За неподчинение габитусу «своего» класса человеку назначена высокая цена.
«…Одно и то же поведение или одно и то же благо может казаться утонченным для одних, претенциозным или „вычурным“ для других и вульгарным для третьих».
философская теория литературы. Существует в трех основных вариантах: во-первых, включение литературы как равноправного компонента в контекст философии того или иного мыслителя, во-вторых, сопоставление философии и литературы как двух автономных практик с целью обнаружить их сходство и различие, в-третьих, попытки найти философские проблемы собственно в литературных текстах (условно говоря, по типологии Л. Мэки, литература? философии, литература и философия, философия? литературе).
В отличие от теории литературы, которая разрабатывается специалистами в качестве концептуального основания литературной критики, Ф. л. практикуется философами, заинтересованными в том, чтобы поместить литературу в контекст собственной философской системы. Так, в диалогах Платона поэзия рассматривается наряду с метафизическими, эпистемологическими и этико-политическими воззрениями философа. "Поэтика" Аристотеля, составляя самый ранний образец западной литературной теории, представляет собой также попытку использовать опыт греческих поэтов и драматургов в философской системе мыслителя. Если "Поэтика" Аристотеля как философсколитературное сочинение есть основа классической поэтики, то основой романтической поэтики является "Литературная биография" С. Т. Колриджа, философия литературы которого была посвящена как обоснованию универсальности творчества поэтов, так и метафизике, которая этому творчеству соответствовала. Попытки включить литературу в философские построения предпринимали Д. Юм и А. Шопенгауэр, М. Хайдеггер и Ж. П. Сартр. В значительной мере эти тенденции были обусловлены стремлением мыслителей доказать возможность разнообразных способов бытования смысла. Немецкие романтики (Ф. Шлегель, Новалис) считали литературу, как и другие искусства, краеугольным камнем самой философии: "Философия есть теория поэзии. Она показывает нам, что есть поэзия, - поэзия есть все и вся" (Новалис). Литературная теория романтиков, основанная на немецком трансцендентальном идеализме, тяготела к объяснению мира средствами художественного творчества: "обширный и разносторонний круг проблем, представляющий литературную теорию романтизма, во многом устремлен в сферу философскую, что особенно характерно для романтизма немецкого. ." (А. Дмитриев). В дальнейшем "романтическая" линия философствования получила развитие в философии жизни, феноменологии, экзистенциализме - философских школах, озабоченных нарастанием частичности человеческого существования в силу доминирования в культуре рационалистических представлений, культивируемых традиционной метафизикой и устремленных к непосредственности созерцания глубины действительности.
Второй вариант понимания Ф. л. предполагает отношение к философии и литературе как к двум различным и автономным сферам деятельности, состоящих друг с другом в тех или иных отношениях. В таком варианте Ф. л. пытается идентифицировать прежде всего моменты, отличающие философию от литературы и уточнить их отношения. Та и другая различаются по своему предмету (первая имеет дело с объективными структурами, вторая - с субъективностью), по методам (рациональным в первом случае; связанным с воображением, вдохновением и бессознательным - во втором), по результатам (первая создает знание, вторая - эмоциональное воздействие). Тогда отношения этих сфер деятельности рассматриваются как складывающиеся в тех областях, где различия между ними преодолимы. К примеру, хотя предметы их - различны, результаты могут быть сходны: и та и другая обусловливают понимание (первая - фактов, вторая - чувств). Или: хотя их методы различны, они могут с разных сторон подходить к одному и тому же предмету. Рассуждения подобного плана развивал Фома Аквинский, полагая, что философия и поэзия могут иметь дело с одними и теми же предметами, только одна сообщает истину о предметах в форме силлогизма, другая - вдохновляет чувства о них посредством языка образов. Согласно М. Хайдеггеру, философ исследует смысл бытия, в то время как поэт прикасается к священному, но их задачи смыкаются на глубинном уровне мышления: "искусство - к нему принадлежит и поэзия - сестра философии", поэзия и мысль "взаимопринадлежат", "поэзия и мысль... вверены таинству слова, как наиболее достойному своего осмысления и тем самым всегда родственно связаны друг с другом". Вместе с тем осмысление Хайдеггером взаимосвязи философии и поэзии было связано со стремлением мыслителя противостоять объективирующей власти языка, в том числе и философского, найти средства для погруженного в экзистенцию мышления, найти новый язык, близкий "миметически-экспрессивным возможностям самой реальности" (Л. Морева), способствующий исполнению истины бытия как "несокрытости".
Для Ж. П. Сартра литература есть ангажированная философия, экзистенциально-политическая активность, состоящая "на службе свободы". Случай отношения французского экзистенциалиста к литературе и активного его обращения к ней в своем творчестве интересен соединением разнообразных художественных средств, привлекаемых мыслителем для демонстрации неподлинности человеческого существования, образами, им рисуемыми, как бы предназначенными "олицетворить" философские нужды автора. Обнаруживается, что само по себе активное обращение к литературе еще не является гарантией того, что полученный результат будет художественно полновесен.
Третий смысл Ф. л. - попытки обнаружить в литературных текстах философские проблемы и моменты, представляющие ценность для философов. Философ в этом случае стремится исследовать и оценить содержание литературных текстов, выражающих определенные философские идеи и обсуждающих философские проблемы, к примеру, обсуждение проблемы свободной воли и теодицеи в "Братьях Карамазовых" Ф. И. Достоевского. В подобном ключе читаются курсы Ф. л. в университетах США. Примерами такого рода исследований являются сочинение "Три философских поэта" Дж. Сантаяны (1910), работы С. Кэвела, посвященные Эмерсону и Торо, "Познание любви" М. Насбаум (1989). Внимание американских исследователей к философии в литературе не случайно. По замечанию? С. Юлиной, в Европе бытует образ американской философии как чего-то "эмпирического" и "сциентистского". Это далеко не так. Создатели американской традиции - Джонатан Эдварде, Ралф Эмерсон, Уолт Уитмен, Уильям Джеймс - скорее были философскими поэтами, рисовавшими мир эстетически и предлагавшими многообразие поэтикометафорических картин реальности Альфред Уайтхед, переехавший в Америку, воспринял и развивал традицию эстетического плюрализма. И Джон Дьюи в его зрелом и проникновенном труде "Искусство как опыт" пошел по этому пути. Если для американских мыслителей первой половины XX в характерным было культивирование "поэтической философии", то современные авторы (А Макинтайр, Ч. Тейлор, М. Насбаум) возлагают на литературу надежды в плане прояснения и выражения сложностей духовного поиска личности в процессе обретения ею самотождественности. Так, американский этик и философ литературы М. Насбаум показывает, кроме упомянутой, в таких своих работах, как "Хрупкость блага: судьба и этика в греческой трагедии и философии" (1986), "Терапия желания: теория и практика в эллинистической этике" (1994), что философский дискурс должен быть обогащен и расширен посредством использования в нем романных повествований, драматургии и поэзии. В частности, повествование выражает сложности моральной жизни более плодотворно, чем абстрактное этическое теоретизирование философии. В "Познании любви" мыслитель проникновенно размышляет: "Когда мы исследуем нашу жизнь, столь многое препятствует нам исправить наше видение, существует множество мотивов оставаться слепыми и глупыми Среди нас и в нашем живом восприятии конкретного нередки "пошлый жар" ревности и личный интерес. Роман, просто потому что это не наша жизнь, ставит нас в более выгодную с т. зр. восприятия моральную позицию и показывает нам, на что было бы похоже занятие этой позиции в жизни. Мы находим здесь любовь без собственнического чувства, внимание без пристрастия, вовлеченность без паники".
Эти взгляды не есть просто критика определенного философского стиля, но представляют собой глубокую критику морального фундаментализма Платона и Канта. В "Хрупкости добра", исследуя моральную судьбу (luck), как она получила отражение в трудах Аристотеля, Платона и в греческой трагедии, Насбаум показывает, что случайности жизни человека делают некоторые блага "хрупкими", к примеру, любовь, но они от этого не делаются менее ценными для человеческого процветания. Распознавание и признание такой ценности предполагает концепцию практического разума, включающего, наряду с интеллектом, чувства и воображение. По мнению Насбаум, такой подход наилучшим образом воплощают повествования, поскольку они схватывают особенность и случайность человеческого действия и раскрывают контекстуальное богатство морального размышления (в одной лишь "Антигоне" Софокла теоретик насчитывает свыше пятидесяти разнообразных отсылок к размышлению). П. Рикер - мыслитель, также широко использующий литературу в своих трудах, вслед за Насбаум, замечает, что содержащийся в греческих трагедиях призыв "думать правильно" и "верно размышлять" вовсе не означает, что в них мы находим эквивалент нравственного учения. Трагедия, по его мнению, создает этико-практическую апорию, иначе говоря, создается разрыв между трагической мудростью и практической мудростью. Отказываясь давать разрешения конфликта в соответствии с последней, трагедия побуждает практически ориентированную личность на свой страх и риск переориентировать свое действие в соответствии с мудростью трагической.
Вместе с тем такого рода философско-литературный подход неявно исходит из предпосылки, что литература и философия есть лишь различные формы одного и того же содержания: то, что философия выражает в форме аргументов, литература выражает в лирической, драматической либо повествовательной форме. Отношение философа к литературе сопровождается убеждением, что он, в силу одной лишь принадлежности к философскому цеху, вправе выявлять и уточнять предмет, которому посвящены философские и литературные тексты, и что язык философии дает оптимальное выражение тому содержанию, которое (менее адекватно) выражено в языке литературы. Моделью такого подхода является "Феноменология духа" Гегеля, в которой искусство, наряду с религией, понимается как несовершенные наброски истины, выразить которую с максимальной полнотой и должным образом способны только диалектические понятия.
Неудовлетворенность таким подходом (имплицитным предпочтением философии литературе) привело к принципиально иному пониманию связи между ними, а на его основе - к другой концепции Ф. л.. Это понимание восходит к С. Кьеркегору, осознанно литературная форма философских сочинений которого составляла существенную часть его полемики с Гегелем и его, как выражаются сегодня, "философским империализмом". Эта стратегия была подхвачена Ф. Ницше, сблизившего историю истины и историю литературного вымысла и размышлявшего о способности искусства постигать истину. Тенденция "эстетизации разума" в европейской философии конца XIX - XX в. (Т. Адорно, Г. Башляр, В. Беньямин, П. Валери, Г. Г. Гадамер, М. Хайдегтер) сопровождалась осознанием автономности функционирования "художественного" в целом и, в частности, литературы, а также того обстоятельства, что художественное содержание не может быть без утраты смысла трансформировано в пропозициональные структуры, в хорошо определенные формулы. Эта тенденция получила дальнейшее радикальное развитие в работах Ж. Деррида и его последователей, полагающих, что рассмотрение философии и литературы как альтернативных выражений идентичного содержания есть серьезная ошибка, равно как ошибкой будет и отношение к философии как к доминирующему дискурсу, "должному" выражению содержания, "недостаточно точно" выраженному в литературе. Согласно этой позиции, все тексты имеют "литературную" форму, поэтому тексты философов - не хуже и не лучше текстов романистов и поэтов, а их содержание внутренне определяется средствами его выражения. Поэтому "литературы в философии" - не меньше, чем "философии в литературе". Скрупулезно анализируя философский текст и те языковые средства, которыми он создается, Деррида демонстрирует многоуровневость его "языковой эмпирии", в результате воздействия которой мысль может умереть под напором общезначимых слов-ярлыков, но может и освободиться от "тирании чужого письма". Понимая под "литературностью" философских текстов их риторическую структуру, систему тропов и фигур, собственно, и обусловливающих функционирование философской аргументации, Деррида демонстрирует, каким образом мысль уничтожается в самоуверенном монологизме "логоцентристской" метафизики. "Литературность" увязывается мыслителем с объективирующими тенденциями западной рациональности и проявляется, с его т. зр., в тексте прежде всего в том, что тяготеет к "снятию", "приглаживанию", "завершению", "оформлению" письма, т. е. покушается на спонтанность философской речи. В свою очередь, возможность философии как "речи" мысли, как "протописьма" обосновывается с помощью "философско-беллетристического аргумента в пользу единства и взаимосвязи философии и искусства, философии и литературы, единства форм самоосуществления творческой разумности во всех возможных сферах человеческой деятельности" (Н. С. Автономова).
Соответственно, философ литературы более не вправе просто выделять философское содержание из литературной формы. Скорее сами по себе типы литературного выражения ставят философа перед необходимостью пересмотреть основания его собственного дела. "Растерянность философов перед истинностной ценностью вымышленных утверждений есть пример того типа проблем, которые изучение литературы может создать для философского опыта" (Р. Рорти. Следствия прагматизма, 1982). К примеру, литературный мимесис (особенно в работах постмодернистских авторов) вызывает вопросы о возможности и предполагаемой нормативности репрезентации фактов и угрожает подрывом традиционной иерархии ценностей, в которой "факт" выше вымысла.
Полагая, что философия не имеет своего собственного предмета, что ее претензии на отображение действительности необоснованны, известный представитель американского прагматизма Р. Рорти убежден, что литература способствует освобождению философии от этого заблуждения, от беспочвенных притязаний на специфическое знание. Самоосознание философии в качестве "литературного жанра" освободит ее от устаревших канонов, навязываемых традиций и будет способствовать "заинтересованному разговору" исследователей, укрепляющему их общность и приближающему их к нуждам большинства. Противопоставляя литературу традиционной метафизике, мыслитель считает, что первая более эффективна в двух отношениях: в достижении "солидарности", т. е. литература, обличая недостатки традиционного общества, способствует осуществлению разного рода реформ, прежде всего нравственных; и в достижении "приватной автономии" индивида, в задании пространства, в пределах которого индивид свободен удовлетворять свои желания и фантазии, включая несанкционированные социумом. Соответственно этим функциям литературы, Рорти, в сочинении "Случайность, ирония и солидарность" (1989), предлагает различать "книги, помогающие быть менее жестокими" и "книги, помогающие стать автономными". Среди первых Рорти, в свою очередь, выделяет "те, которые помогают нам увидеть воздействие на других людей социальных практик и институтов" и "те, которые помогают нам увидеть воздействие на других наших приватных идиосинкразиии". В анализе мыслителем творчества ряда писателей (Диккенса, Драйзера, Оруэлла и Набокова в "Случайности...", Диккенса и Кундеры в "Очерках о Хайдегтере и других") сквозят хорошо знакомые российскому читателю обертоны одобрения социальной полезности литературы, критики ею социальной несправедливости, содействия поиску справедливого социального уклада.
Заслугой Р. Рорти, X. Арендт, П. Рикера, X. Уайта, А. Макинтайра, М. Насбаум, а также геременевтической традиции, явилось, с нашей т. зр., привлечение внимания к моменту "нарратологичности" (см. "Нарратология", "Нарратив"), который объединяет философию и литературу. Хотя особый, "повествовательный" тип рациональности, выделенный когитологом Дж. Брунером, наряду с традиционным формально-логическим типом, содержится далеко не во всех философских текстах, тем не менее многие модели понимания, которые задействованы в философии, "литературны" в том смысле, что близки тому, как понимаются повествования. По справедливому замечанию X. Арендт, "хотя о Сократе, не написавшем ни строчки и не оставившем после себя ни одной работы, мы знаем гораздо меньше, чем о Платоне или Аристотеле, мы лучше и более интимно знаем, кто Сократ был, потому что мы знаем его историю, нежели мы знаем о том, кто был Аристотель, хотя о мнениях его мы информированы гораздо лучше". Иными словами, для того, чтобы понять, что значит мудрость, мы рассказываем историю Сократа.
Саморефлексивность современных литературных текстов приводит философов к критическому осмыслению профессиональных парадигм, и, в случае, когда литература не рассматривается лишь как другой, привлекательный, но неизбежно поверхностный источник философских идей, она ставит перед философией серьезные эпистемологические, метафизические и методологические проблемы.
Отличное определение
Неполное определение ↓
Философия интересует людей ровно с тех пор, когда человек впервые начал задумываться о вопросах жизни и смерти. И на протяжении тысячелетий человечество всё больше познавало проблемы мироздания, давая миру очень много литературных творений.
Существует много лучших философских книг для чтения. Они помогают читателю понять философию разных времён, а значит, углубить знания в целом. Некоторые из творений выражают эту науку через художественный сюжет, а другие — через размышления автора.
«Бхагавадгита»
Это древнеиндийское творение, в основе которого лежит «Бхагавадгита» («Песнь господа») очень повлияла на образование индуистской религии. Изначально написана на санскрите, а точная дата создания неизвестна до сих пор. Предполагается, что это было где-то в первом тысячелетии до н. э.
Эта упанишада (древнеиндийские трактаты) содержит в себе 18 глав и около 700 стихов, которые затрагивают вопросы бытия, законы жизни и природы, тут повествуется о боге, о духовности человека и многом другом. Здесь есть всё, начиная от бытовой житейской мудрости и заканчивая философией о смысле жизни.
Аристотель «Никомахова этика»
Аристотель являлся античным учёным Древней Греции, также внёсшим значительный вклад в развитие и в изучение этики как науки. Он выделял различные философские категории, вывел идею души и многое другое. «Никомахова этика» — один из его самых известных трудов, написанный примерно 300 лет до н. э.
Лао Цзы «Дао де Цзин»
А тут уже речь пойдёт о философии Древнего Китая. Лао Цзы — древнекитайский великий философ, который считается основоположником даосизма. Жил он в эпоху Чжоу в VI—V вв. веке до н. э. Именно ему приписывается авторство «Дао де Цзин», в которой автор рассказывает про путь дао. Эта книга повлияла на все последующие поколения китайцев и на общее мировоззрение. Дао — это скорее не религия, а философия жизни.
Джон Мильтон «Потерянный рай»
Эта поэма была издана в 1667 году. В ней автор рассказывает об Адаме (первом человеке), тут есть история об аде, рае, боге, зле и добре. Эта книга является культовой и по сей день.
Бенедикт Спиноза «Этика»
Иммануил Кант «Критика чистого разума»
Автор очень долго изучал философию перед тем, как создать один из важнейших трудов своей жизни, опубликованный в 1781 году. В «Критике чистого разума» делается акцент именно на разуме. Кант исследует познавательную возможность мозга, затрагивает вопросы пространства и времени, размышляет о боге и многом другом.
Артур Шопенгауэр «Мир как воля и представление»
Он выдвинул свою теорию, называемую палингенезией, анализировал человеческую волю, а также отрицал реинкарнацию и оказал большое влияние на последующих после себя философов и не только. Самого Артура же со своей философией называют «философом пессимизма».
Фридрих Ницше «Так говорил Заратустра»
У Ницше было ещё много философских трудов. Например, «По ту сторону добра и зла».
Роман Чернышевский «Что делать?»
Вместо заключения
Мы перечислили лишь некоторые лучшие философские книги, но их существует большое количество. Именно по ним можно изучать всю философию всех времён и народов, именно благодаря сочинениям, трактатам и романам, художественным и нехудожественным, можно понять, как эволюционировала эта наука всегда, дополняясь и развиваясь; как менялось само человечество и его отношение к богу и многим другим философским темам.
